Крещение Руси было поздним. Бо́льшая часть европейских народов к 988 году уже приняла христианство, а Византия была не просто сложившимся организмом, но – хуже того – она уже переживала упадок своей православной традиции. Причём упадок серьёзный – почитайте, скажем, труды Симеона Нового Богослова. Он свидетельствует в конце IX века о том, что иерархия не способна ни на что, кроме совершения богослужений; лучше бы ей даже не принимать исповеди, а доверить это монахам, старцам-мирянам. Настолько люди в сане далеко отстояли от Христа… Даже эпоха схоластики – и та была не в начале своего пути.
Какие акценты в вере и религиозности ставила Восточная христианская церковь того времени? Главный акцент – на церковной красоте плюс на сложившейся практике симфонии церковной и государственной властей. Став далёкой византийской провинцией (номер нашей киевской митрополии был аж 64-м!), Русь надолго восприняла именно такой образ православия. Вскоре последовал 1054 год и разрыв с Западом. Конечно, в тот момент Запад был менее развит, чем христианский Восток, но он имел свою оригинальную апостольскую традицию, которая дополняла восточную. В частности, он уделял больше внимания Христу и человеку как таковому – то есть был более открыт к слову, проповеди, учению. На Востоке же осталась традиция, ориентированная на стяжание Духа Святого. Отсюда исихазм, стремление к созерцанию и умилению, красоте богослужения и икон. Византия не прославилась большой добротой, однако традиция сострадания и милосердия существовала не только на Руси, но и там. А вот с научением и проповедью везде на Востоке дело обстояло хуже. Плоды нам известны: на Руси народ не очень хорошо знал свою веру. Даже иерархи иногда страдали безграмотностью, что уж говорить про мирян. Русские люди могли умиляться красоте и доброте, связанной с православием, они сострадали Христу, но победу Бога над смертью, злом и грехом, само чудо Воскресения относили сугубо к загробному миру. Задача преображения жизни «здесь и сейчас» не стояла перед верующим человеком, и отсюда вырастала проблема личной ответственности, которая всегда оказывалась у нас заниженной. Я бы отметил это как характерную черту нашей жизни. Если какая-то ответственность и возлагалась на человека, то это была ответственность «ветхозаветного типа»: не за преображение себя и мира, а за исполнение некоторых внешних норм и предписаний. Вспомним здесь хотя бы наш «Домострой», построенный на книгах Премудрости и Притч из Ветхого завета.
Соответственно, для христианского русского народа стала характерна определённая пассивность, которую ещё иногда называют «женственностью». По Феликсу Разумовскому, например, главное в православии – женская красота, бесконечное терпение и послушание всякой власти. Но такие настроения, какими бы умилительными они ни были, направляли народную жизнь не к новой эпохе Духа Святого, а к нормам и стандартам жизни Ветхого завета, правда, нередко без его изначальной жестокости, а также к тому, чтобы проявлять свою свободу в виде вольности, в движении вширь, а не вглубь. Именно поэтому наша вера часто оказывалась неукоренённой во всей жизни, связанной с суевериями и сластолюбием, подверженной расколам.
https://s-t-o-l.com/material/49806-nado-perestat-molitsya-nogami/?PAGEN_3=6
