13 августа 1978 года преставился ко Господу замечательный знаменитый старец святой жизни архимандрит Таврион (Батозский). Последний период своей жизни он служил в Преображенской пустыньке под Елгавой, и его служение было как всегда очень напряжённым, ярким, благодатным. Отец Таврион притягивал к себе множество людей со всего Советского Союза, со всей страны. Люди приезжали и первое, что их поражало, это возможность ежедневного причастия. Отец Таврион служил несколько необычно. Он проводил общую исповедь и избегал исповеди частной.
В своей жизни он много страдал от безбожной советской власти. И тут точных данных у нас нет — кто говорит, что он 28 лет отсидел в лагерях, был в ссылках, в тюрьмах, кто называет несколько иные цифры, но в любом случае это больше 20 лет. Он был человеком энергичным, старался сам ежедневно совершать Евхаристию. Утверждают, что он, когда был вынужден собственными руками вырыть себе землянку, чтобы можно было хоть как-то жить, совершал Евхаристию на груди, как древние христианские мученики, свидетели веры.
Отец Таврион на богослужении всегда проповедовал, говорил очень свободно. Он всегда был в плотном контакте со всеми, находящимися в храме, он видел людей. Многие свидетельствовали о том, что он говорит прямо, отвечает прямо на те мысли, которые были у людей, прибывших в этот момент к нему в монастырь. Он служил, конечно, с открытыми Царскими вратами, никогда их не закрывал, менял облачения, служил основную часть литургии — литургии верных — в красном облачении. Он служил так, что не причащаться было просто невозможно. Литургия начиналась рано, в 5 часов утра. Для многих это было непривычно, но люди преодолевали свои немощи и никогда не пропускали службу. Он учил жизни, настоящей, подлинной церковной жизни, он писал много писем, имел огромную переписку с разными священниками и мирянами нашей церкви, и всегда подчёркивал: «Учите прежде всего тех, кто может других научить».
Сейчас изданы сборники проповедей отца Тавриона, можно с ними познакомиться. Его проповеди как бы безыскусны в смысле простоты слова, простоты речи, но всегда глубоки. Отец Таврион был как бы центральной фигурой литургического возрождения Русской церкви во второй половине XX века. Всегда в его богослужении участвовал народ. Он часто использовал в богослужении русские переводы, потому что понимал, что по-славянски никто ничего не поймёт и всё пройдёт мимо ушей, будет только благочестивый гул и порождённое этим полное бездумие и полный индивдуализм. Это было очень важно. Но такой характер служения отца Тавриона, конечно, не устраивало многих монахинь. Они часто восставали против него, вплоть до серьёзных конфликтов доходило дело. Но были и те монахини, которые его поддерживали. Отец Таврион не стеснялся прямо с амвона обличать некоторых особо ретивых монашествующих противниц. Как сейчас помню его возглас: «О, Ахфанасия, старая черепаха». Он не скрывал ничего, потому что считал, что в церкви все должны быть друг за друга, а не друг против друга. Он обличал пороки христианской жизни — равнодушие к Евхаристии, равнодушие к Евангелию, к чтению Евангелия, и эти слова доходили до самой глубины сердца.
Некоторые приезжали в Пустыньку на целое лето, на длительный срок — в том числе и священнослужители, насколько для них это было возможно — и питались благодатью, которая исходила от этого святого человека. Сам образ его, его весёлые и всегда несколько такие проницательные и несколько ироничные глаза, его ум, они, конечно, оставляли образ этого святого старца неизгладимым на всю жизнь. Может быть, это был последний старец в нашей церкви, настоящий старец, человек, который, пройдя ГУЛАГ, конечно же, преодолел и все конфессиональные предрассудки, ограниченность. Не случайно в одном из его храмов в Пустыньке стояла католическая скульптура Христос с горящим сердцем. Кому-то это не нравилось, некоторые пытались обвинять его в экуменизме. Но это был не экуменизм, это было глубокое видение того, где христиане едины, а где нет. И он понимал, что просто конфессиональными границами эти вопросы не решаются. Нужно было иметь глубокое духовное прозрение, чтобы видеть своих и не своих, своих Богу или Ему не своих, а значит, и Церкви, а значит, и каждому лично. Он, фактически привлекая людей к себе, конечно, имел возможность поддерживать всю очень бедную латвийскую епархию, особенно при митрополите Леониде (Полякове), который, имея братские корни своей жизни, очень поддерживал отца Тавриона и всё его служение, все его начинания.
К отцу Тавриону стекались люди неравнодушные. Многих он фактически обращал к вере. Это было не только евхаристическое служение, это было его слово, это был сам его образ. И не случайно к нему пришёл, например, молодой Арво Пярт, сейчас один из крупнейших композиторов в мире, который не случайно принял православие.
Отец Таврион мог быть настоящим учителем веры, учителем жизни, без всякой ненужной дидактики, без всякого менторства, без всякого иерархического превозношения над так называемыми мирянами.
Удивительно, с одной стороны, что он до сих пор не канонизирован, с другой стороны, это очень понятно, потому что таких настоящих мучеников и исповедников веры канонизировать для кого-то неудобно. Известно, что он в своей жизни много претерпел за то, что принимал активное участие в сборе подписей в нелегальных выборах патриарха. Это дело, к сожалению, не было доведено до конца, НКВДшники перехватили списки и, конечно, жесточайшим образом отплатили тем, кто в этом участвовал. Известно, что большинство архиереев Русской церкви тогда выбрали главой церкви, патриархом святого митрополита Кирилла (Смирнова), местоблюстителя патриаршего престола, которого так же убили большевики. Им больше по понятными причинам нравился на этом месте митрополит Сергий Страгородский.

Святой преподобный мученик и исповедник архимандрит Таврион, моли Бога за нас!