Анастасия Наконечная: Современному человеку, несмотря на случившуюся в нашей стране в ХХ веке антропологическую катастрофу — а может быть, и в связи с ней, — часто хочется совершить в жизни что-то настоящее, достойное, подлинное пред лицом не только человека, но и Бога. Некоторые считают, что таким шагом может быть монашество, принятие обетов целомудрия, послушания и нестяжания. Как Вы считаете, может ли монашество в XXI веке действительно быть таким путем целожизненного служения Богу и Церкви?
Священник Георгий Кочетков: Я думаю, это надо еще посмотреть. Конечно, исторически монашество сыграло серьезную роль и приводило многих людей — в том числе многих великих грешников — к покаянию и целожизненному служению Богу и Церкви. Особенно Богу, но и Церкви монахи тоже служили, как могли, да и людям, живущим в миру, в определенную меру. Конечно, путь монашества в наше время несколько потерял свои очертания, свои качественные характеристики. Говоря о современном монашестве, трудно соотнести его с классическими временами именно из-за утери этих качественных характеристик, потери каких-то границ, потери критериев оценки качества этой жизни. Монастырей в мире еще очень много, и в нашей церкви тоже, особенно в последние два десятилетия, и монахи пытаются как-то наладить в них монашескую жизнь. Но те люди, которые знали старое, традиционное монашество, свидетельствуют, что новое монашество существенно отличается от прежнего. Что из этого в результате получится, сказать трудно. Однако люди все-таки по-прежнему идут в монастыри и принимают монашеские обеты, и не только ради карьеры или для ухода от треволнений житейской жизни, но и для служения Богу и ближним, Богу и Церкви. Может быть, это редко получается в полной мере, но все-таки надежда на это есть. И есть надежда на то, что монастыри еще сыграют какую-то свою роль, возможно, несколько изменив свою конфигурацию, переставив какие-то акценты в своей внутренней и внешней жизни, расставив их иначе, чем они стояли прежде. Может быть, будет больше монастырей с какими-то социальными функциями служения, или каритативными, или миссионерскими, или катехизическими, образовательными, просветительскими и т.п. Возможно, там смогут учить детей или делать еще что-то важное, посмотрим. Но понятно, что ничего этого может и не быть. Пока нам это действительно неизвестно, и тут, я думаю, нужно быть осторожнее с оценками.
Анастасия Наконечная: Но в этой пока еще не очень понятной ситуации с положением монастырей и монашества почему-то вопрос о проблеме снятия с себя монашеских обетов в обществе обсуждается гораздо острее, чем, скажем, вопрос об оставлении брачных обетов при разводе или даже вопрос о крещальных обетах в тех случаях, когда человек после крещения живет так же, как до него, не становясь по сути членом Церкви Христовой. Почему, как Вам кажется, к монашеским обетам такое особое отношение в обществе?
Священник Георгий Кочетков: Я думаю, по инерции. Раньше всегда считалось, что монахи — самые ревностные христиане, что они всерьез настроены, сконцентрированы на жизни по вере. И я думаю, что здесь работает инерция исторического сознания. Ведь сейчас, как я уже сказал, трудно давать однозначные характеристики, а общество просто следует стереотипам. Хотя пытаются всё же и в церкви, и в обществе обсуждать верность и брачным обетам, и обетам крещения... Правда, из этих обсуждений пока мало что выходит на практике: количество разводов в нашей стране огромно и практически не сокращается, так же как и число людей, которые принимают крещение, но не живут церковно, не живут верой и благодатью. Здесь всё тоже как было, так и осталось. Правда, возможно, что слишком малая историческая перспектива не позволяет нам еще об этом судить, но пока мало что меняется. Да и трудно такие вещи как-то быстро изменить. Думаю, с этим все согласятся. Большинство людей живет по правилам секулярного общества, и им хочется видеть в монахах таких людей, которые верны своему слову, своим обетам, так же как и в клириках им по инерции хочется видеть людей, особо посвятивших себя служению Богу и ближним, Богу и Церкви, причем даже больше, чем в монастыре. Но и здесь тоже подстерегают разные опасности и много разных искушений, как и в случае с монахами.
Анастасия Наконечная: Если уж говорить не только о монашеских обетах, то меня несколько удивили слова архимандрита Гурия (Егорова) (он тогда еще был архимандритом). Прощаясь со своей общиной накануне очередного ареста, он писал им о том, что в обете нужно возрастать, «идти вперед всё к большему осуществлению обета в нашей жизни». И если говорить об обетах в более широком смысле, о том, что касается всех христиан, то в чем это может выражаться для современного человека сегодня, особенно если он не монах, имеет семью, детей, ходит на работу?
Священник Георгий Кочетков: Для обычных людей, видимо, имеются в виду не монашеские обеты, а, скажем, обеты крещальные или брачные. Конечно, во всех обетах надо возрастать, это очевидно. Они не могут быть даны просто для галочки. Если человек их приносит только для галочки, то можно заранее сказать, что он не преуспеет в их исполнении. Поэтому думаю, что те ожидания людей, о которых мы только что говорили, не напрасны. Люди не зря хотят, чтобы человек был верным, чтобы ему можно было доверять, чтобы он в этой выбранной им жизни возрастал и углублялся, наполняясь любовью, верой и надеждой. Поэтому слова отца Гурия (Егорова), одного из основателей Александро-Невского братства в Петербурге после революции 1917 года, конечно, заслуживают большого внимания и уважения.
Анастасия Наконечная: Но все-таки когда человек оказывается под давлением множества разных обязательств (на работе, в семье, перед близкими), как ему сохранять свою верность Богу и Церкви? Вставал ли перед Вами когда-нибудь этот вопрос, и как Вы на него отвечали?
Священник Георгий Кочетков: Мне кажется, что все эти обязательства не противоречат друг другу. Они ведь в общем-то все настроены на одно и призывают к одному и тому же — к полноценной христианской жизни. А как сохранять верность — по-моему, это вопрос риторический. Человек или имеет решимость для сохранения обетов, или не имеет. Он или всерьез к ним относится, или формально, и это зависит от самого человека. Здесь никаких внешних факторов обычно нет, да они и не самые важные. Здесь надо просто исполнять принятый обет. Если ты даешь обет, ты должен знать, что он служит твоему духовному возрастанию и благополучию. Обет всегда служит укреплению в том, что ты выбрал как главное в жизни. И если есть в человеке настроенность на серьезный лад, то это, конечно, будет способствовать осуществлению обета и служения. Ну и, конечно, Господь Бог всегда помогает Своей благодатью. Человек, исполняющий обеты, живет более радостно. Ведь он не просто изо всех сил держит какие-то границы, а действительно знает, что самый узкий путь — это путь любви и свободы, и держать границы этого пути нам нужно для того, чтобы не оказаться в один прекрасный момент без любви и свободы, как и без надежды.
В моей жизни такие вопросы, признаться, вставали лишь тогда, когда я еще в ранней юности начал осознавать себя христианином, когда я понял, что альтернативы этому нет. Ведь вначале-то я по неопытности считал иначе, я думал, что могут быть какие-то альтернативы, но это быстро прошло, когда стало ясно, что благодать настолько меняет жизнь человека, что пути назад нет. И еще мне в свое время очень помог протоиерей Александр Ветелев — замечательный человек, исповедник веры, профессор Московской духовной академии по кафедре гомилетики, автор учебника, по которому там учатся до сих пор. Я с ним познакомился в январе 1969 года, и он мне сказал — еще тогда, в те далекие годы, — что надо сжечь за собой мосты. «Если Вы хотите поступать в семинарию, — сказал он, — если Вы хотите служить Богу и Церкви, не надо оглядываться назад. Надо сделать решительный шаг вперед и сжечь за собой мосты». Этот удивительный, данный мне в благодати Духа Святого совет я никогда не забуду. И с тех пор я как-то и не колебался никогда, и считал, что служить Богу надо в вере, с открытым сердцем, не боясь рисков и непонимания со стороны людей. Это самое главное, и это основа того счастья в христианской жизни, которое испытывает всякий верующий во Христа.
