Я считаю всю свою жизнь от середины шестидесятых годов маленьким чудом: «этого не может быть, потому что этого не может быть никогда». Как всегда, самое интересное то, чего никогда не может быть, но оно так и происходит. И это помогает нам никогда не сомневаться в присутствии Божьем и в помощи Божьей.
Священник Георгий Кочетков
Священник Георгий Кочетков родился в 1950 г. в Москве. В 1972 г. окончил общеэкономический факультет Института народного хозяйства им. Г.В. Плеханова, с 1974 до 1978 гг. обучался в аспирантуре Института экономики АН СССР. С 1980 по 1983 гг. учился в Ленинградской духовной академии, был патриаршим стипендиатом и иподьяконом ректора академии архиепископа Выборгского Кирилла (Гундяева). За миссионерскую и катехизическую деятельность по инициативе ленинградского уполномоченного Совета по делам религий при Совмине СССР отчислен с последнего курса. В 1990 г. окончил Московскую духовную академию. В 1993 г. по благословению святейшего патриарха Московского и всея Руси Алексия II защитил магистерскую (кандидатскую) диссертацию на тему «Таинственное введение в православную катехетику» в Свято-Сергиевском богословском институте в Париже.
В 1983 г. архиепископом Выборгским Кириллом рукоположен в дьяконы, в 1989 г. митрополитом Крутицким и Коломенским Ювеналием – во пресвитеры. Был настоятелем Троицкого храма в г. Электроугли Московской области (1989–1990 гг.), Владимирского собора бывшего Сретенского монастыря в Москве (1990–1994 гг.) и храма Успения Пресвятой Богородицы в Печатниках (1991–1997 гг.).
С 1970 г. занимается катехизацией. Основатель и ректор Свято-Филаретовского православно-христианского института (1988 г.), основатель и духовный попечитель Преображенского братства (Содружества малых православных братств) (1990 г.). Автор многочисленных книг и статей в области миссиологии, катехетики, гомилетики, экклезиологии и пастырского богословия, а также семитомного издания переводов православного богослужения на русский язык.
Юрий Серафимович Кочетков (ныне – священник Георгий Кочетков) родился в Москве 5 октября 1950 года (в то время – г. Бабушкин, ныне – Бабушкинский район г. Москвы). Отец Серафим Дмитриевич работал инженером-химиком, мать Евгения Кузьминична – экономистом. По линии отца в его роду – дворяне и купцы, по линии матери – зажиточные крестьяне и интеллигенция. В 1953 году Юрий вместе с матерью и старшим братом Олегом переехали в Подмосковье (ст. Валентиновка). В мае 1955 года семья перебралась в Москву.
Моя прабабка была дворянкой из рода Бибиковых. Я это иногда в себе вдруг замечаю. Я всегда любил всякие реверансы, поклоны и т.п. Любил французские или латинские выражения. Всегда любил русскую историю. И никогда не задумывался, откуда у меня это взялось. Это был какой-то инстинкт.
Юрия Кочеткова крестили с именем Георгий в московском храме Тихвинской иконы Божьей Матери в селе Алексеевском неофициально, когда ему было 10 лет. В отличие от своего брата он не был крещён в младенчестве. К таинству его никто не готовил, он даже не знал, что мама везёт его креститься. Особенно ему запомнилось первое причастие в день крещения.
Когда мы пришли в церковь, я ничего не понимал, да и не требовалось этого ни от кого. Хорошо помню введение в алтарь, как священник научил меня в первый раз в жизни перекреститься, приложиться к иконе и потом причастил. И вот это причастие как бы согрело, обожгло мне сердце.
В 13 лет он заинтересовался искусством итальянского Возрождения. Стал собирать открытки и книги по искусству, тратя на это все деньги, выданные родителями на школьные обеды. Увлекаясь искусством, познакомился с библейскими сюжетами и через них открыл для себя мир веры.
Итальянское возрождение меня поразило своей красотой, уважительным отношением к каждому человеку. Меня приводили в трепет лучшие произведения итальянского Возрождения: «Сикстинская Мадонна» и другие. Это создало тот самый фон, который позволил войти в мою душу вере. Не просто обряду, а именно вере в Бога и человека.
В восьмом классе Георгий Кочетков начал ходить в храм. Однажды, торопясь на выставку в Сокольниках, случайно зашел в храм Воскресения Христова. Через некоторое время он уже специально поехал на богослужение. Вскоре Георгий Кочетков начал постоянно ходить в Богоявленский кафедральный собор в Елохове. Этот храм не закрывался даже в самые тяжёлые времена гонений, оставаясь патриаршим собором вплоть до 1991 года.
Меня тянуло в храм с довольно раннего возраста, может быть, класса с седьмого. Во всяком случае, я помню, как убежал от группы в Ленинграде, когда мы там встречали Новый 1965 год, и побежал в Преображенский собор на Литейный. До этого я самостоятельно никогда в церкви не бывал.
Достать Библию в советское время было невозможно. Первое знакомство с Писанием произошло уже в старших классах: его однокласснику привезли из Америки Библию, а он дал её «почитать» Георгию. Но желание узнать о Боге, о Христе встретило категорическое сопротивление домашних. Ему запрещали читать Библию дома, поэтому он читал её, держа на коленях во время уроков и даже в метро, что было неосторожно – религия в СССР по-прежнему была жестоко гонима. Однако в то время он просто ничего не знал не только о вере, но и о гонениях на неё. Тексты Библии вызывали вопросы, но задать их было некому – рядом не было человека, который мог бы ответить на них.
Одно из самых первых моих впечатлений от чтения Евангелия еще в 10-м классе (мне открылось это место сразу, как только я в первый раз взял в руки Библию): «Жатвы много, а делателей мало». Меня это пронзило, словно стрелой в сердце. Эта строчка стала для меня как бы главенствующей, я очень ярко почувствовал, что это именно то в духовной жизни, что больше всего «болит».
С седьмого класса Георгий Кочетков начал водить экскурсии для своих одноклассников по соборам Кремля и в Троице-Сергиеву лавру. Это были не организованные мероприятия, а естественное общение: когда он шел в музей или в соборы Кремля, звал с собой кого-нибудь и рассказывал им то, что знал. В выпускном классе уже регулярно собирались с друзьями. Говорили, в основном, о вере, о Церкви, вместе читали Евангелие. С 1968 года начались ежегодные «паломнические» поездки с друзьями, первая из них – в Суздаль, Владимир, Боголюбово.
Если я шёл, например, в соборы Кремля, то приглашал однокашников и им рассказывал то, что знал. Это завораживало друзей, приятелей, знакомых. Они не могли оторваться, настолько в то время носилась в воздухе духовная жажда. Чуть соприкоснувшись с подлинными духовными ценностями, люди жадно припадали к этому живительному источнику. Все это продолжалось и позже.
В 1968 году Георгий Кочетков окончил с серебряной медалью среднюю школу. Поступил на общеэкономический факультет Института народного хозяйства им. Г.В. Плеханова. Сразу после этого почувствовал желание поступать в духовную семинарию. Сказал об этом матери, но это вызвало с её стороны резкую реакцию. Пришлось несколько месяцев не ходить в храм. Фактически тогда уже начались первые гонения на будущего священника – от домашних. Евгения Кузьминична Кочеткова работала в оборонном отделе Госплана СССР и, в отличие от сына, хорошо знала, какими могут быть последствия со стороны властей – могли уволить с работы и т.д. Спустя время он стал ходить в храм тайно. Все последующие годы вплоть до 1980 года он готовился к поступлению в семинарию.
Когда я на первом курсе института сказал об этом дома, в меня полетело всё, что могло полететь, я сам чуть не вылетел с пятого этажа буквально. Мама тогда сказала: «Ты хочешь испортить жизнь старшему брату и чтобы я осталась без работы». Однако я начал готовиться к поступлению, понимая, что в тот момент это было невозможно. Но эта подготовка продлилась 12 лет.
Учась в институте, Георгий продолжал ходить в храм. В Москве тогда было 44 храма, и он побывал во всех. В декабре 1968 года на вечере памяти свт. Филарета Московского в стенах Московской духовной академии в Загорске святейший патриарх Алексий (Симанский) делал доклад о святителе, который произвёл на молодого студента большое впечатление. Там же Георгия познакомили с преподавателем Нового завета архимандритом Анатолием (Кузнецовым). Спустя месяц Георгий поехал в Лавру, чтобы отыскать его и поговорить о том, как ему готовиться к поступлению в семинарию. Он не знал, где ему в Лавре искать практически незнакомого человека. И вдруг на Ярославском вокзале они «случайно» встретились. Так завязалось их общение. Отец Анатолий дал прочесть Георгию катехизис митрополита Филарета Московского, беседу преподобного Серафима Саровского с Мотовиловым, затем книги отца Александра Меня. Позже, Великим постом 1971 года, он помогал ему подготовиться к первому причастию, а первому крестнику Георгия Александру Копировскому – к крещению.
В институте я получал во время лекций записки типа: «Юра, а нет ли у тебя Библии почитать?» Я отвечал: «Есть», – и пересылал через все ряды какому-нибудь студенту Писание. Так же мы переписывались относительно содержания Символа веры или еще чего-то. К концу института я понял, что почему-то не осталось ни одного человека, с которым я хоть раз не переговорил бы на темы веры и христианства. И у нас сложился уже довольно большой кружок – человек 25 студентов, вовлечённых в духовную жизнь.
В конце 1969 года отец Анатолий (Кузнецов) познакомил Георгия Кочеткова с семьёй Пестовых, входившей в мечёвский круг – духовные чада отца Алексия и отца Сергия Мечёвых. Благодаря Николаю Евграфовичу и его супруге Зое Вениаминовне Георгий имел возможность читать книги из семейной библиотеки, общаться с друзьями и знакомыми этой семьи. Иногда Пестовы делились воспоминаниями о мечёвцах и о студенческом евангельском кружке В.Ф. Марцинковского. Конечно, в те годы люди старались не говорить лишнего, но даже сдержанные рассказы позволили Георгию и его друзьям узнать многие важные черты церковной традиции не только по книгам и в храмах.
Мечёвский круг – это круг, где была совершенно естественная открытость, толерантность. Так же, как естественной была практика агап. Принимали они меня в комнате, где в тридцатые годы тайно совершалась литургия. Кто только там ни побывал – разные епископы, священники и другие люди, как правило, сейчас все очень известные, имеющие значение для истории нашей церкви.
Впервые Георгий сознательно причастился Великим постом в Субботу акафиста 3 апреля 1971 года в Елоховском соборе после исповеди у протопресвитера Иоанна Соболева. С тех пор причастие стало регулярным. Позже, в конце 1970-х годов отец Всеволод Шпиллер и отец Виталий Боровой, независимо друг от друга, благословили Георгия еженедельно причащаться, исповедуясь при этом не каждый раз, а лишь «по мере необходимости». До этого он и весь его круг причащались раз в два месяца, хотя и это было не общепринято.
Я уже несколько лет был верующим, но что такое причастие ещё не знал. Мне никто об этом не сказал – так откуда я мог это узнать? Я уже много лет хотел поступать в семинарию и интенсивно готовился к этому, претерпевал гонения от домашних, но ни о каком причастии даже не слышал.
В конце 1960-х – начале 1970-х годов во время учёбы в Плехановском институте Георгий встретился с рядом замечательных неформальных учителей. Он ходил на лекции В.Л. Глазычева, Ю.А. Левады, а также знаменитого учёного-филолога С.С. Аверинцева, с которыми у него затем развились близкие личные отношения, продолжавшиеся до их кончины.
Таких людей было очень мало в нашей стране. Благодаря им стали возможны многие положительные изменения конца ХХ – начала ХХI вв. Я надеюсь, что и В.Л. Глазычев, и Ю.А. Левада, и С.С. Аверинцев останутся в нашей памяти как крупнейшие представители русской культуры и русского духовного движения, вплоть до последнего времени трудившиеся в нашей стране.
В первой половине 1970-х годов происходит знакомство будущего священника Георгия Кочеткова с людьми, которые стали его духовными учителями: в 1972 году – с архимандритом Иоанном (Крестьянкиным), в 1973 году – с протоиереем Всеволодом Шпиллером и профессором протопресвитером Виталием Боровым, а в 1974 году – с архимандритом Таврионом (Батозским).
Мне повезло, я нашел себе самых лучших учителей, которые только были возможны в то время в СССР. До сих пор я думаю, что никого лучше для тех времён найти было нельзя. Но это был Божий промысел, ведь мы сами, конечно, не могли объездить всю страну и знать абсолютно всё.
В советские годы поговорить со священником было трудно, поскольку власти за этим строго следили. Решив познакомиться с отцом Всеволодом, Георгий остался ждать его после литургии. Однако отец Всеволод быстро прошёл мимо, не останавливаясь. Георгий продолжал ждать его на улице, но как только отец Всеволод вышел из дома, к нему подъехала машина, он сел в неё и уехал. Георгий заметил, что отец Всеволод благословил его через окно машины – значит запомнил. Спустя некоторое время Георгий пришёл к нему на клирос, где за иконой отец Всеволод не на глазах принимал некоторых людей. Георгий прямо попросил его духовного руководства. Отец Всеволод вскоре согласился и затем стал приглашать его в свою комнатку под колокольней и даже к себе домой.
Я помню свой первый разговор с ним, который меня потряс, потому что было сказано несколько важнейших вещей, которые для меня были принципиально важны. И среди прочего — не помню, по какому поводу, — он сказал мне: «Никогда не путайте Христа и христианскую культуру». Для меня это стало принципом на всю жизнь.
Знакомство с отцом Иоанном (Крестьянкиным) произошло во время очередного паломничества по маршруту Псков-Таллин-Рига-Вильнюс-Смоленск-Москва осенью 1972 года. И после этого в течение многих лет вплоть до поступления в академию в 1980 году Георгий каждый год на Успение старался бывать в Печорах. В 1974 году отец Иоанн подтвердил благословение отца Всеволода Шпиллера поступать в аспирантуру, сказав, что церкви нужны образованные люди и что нужно идти учиться. С 1978 года отец Иоанн стал лично готовить Георгия Кочеткова к принятию сана. В 1990-х годах широкое распространение получил слух о якобы высказанном отцом Иоанном суждении о братстве отца Георгия Кочеткова: «Если мы их не разорим, то они разорят церковь». Однако некоторые члены Преображенского братства потом специально ездили в Псково-Печерский монастырь, чтобы спросить его об этом. По их достоверному свидетельству, отец Иоанн негодовал, что ему приписали слова, которых он никогда не говорил.
В мае 1978 года я встречался с митрополитом Никодимом (Ротовым), и он усердно приглашал меня поступать к нему в семинарию. В это же самое время в Ярославле митрополит Иоанн (Вендланд) предлагал нам с Александром Копировским рукополагаться. Для нас было очень «горячо» и то, и другое. Я поехал к отцу Иоанну, но он сказал запомнившиеся мне слова: «Откажем митрополиту Иоанну, откажем митрополиту Никодиму», – и: «Хотите рукополагаться – очень хорошо. Я Вас сам буду готовить к священству». И несколько лет отец Иоанн делал это.
Отношения с отцом Виталием установились не сразу, на это понадобилось некоторое время. Между ними потом сложились близкие дружеские отношения, несмотря на разницу в возрасте. Отец Виталий благословил Георгия поступать в аспирантуру, а затем и в Ленинградскую духовную академию. Однажды, поздравляя Георгия с именинами, он полушутливо, смотря на образ Георгия Победоносца, сказал: «Желаю и Вам быть рыцарем». Эти слова стали значимыми для отца Георгия Кочеткова на всю жизнь.
Отец Виталий дал мне чрезвычайно много, в первую очередь для правильной ориентации в церкви, и я считаю его одним из четырёх своих основных духовных учителей. Я всё время чувствовал в нём опору, меня поражал в нём необыкновенный дар верности слову, верности неписанным законам братских, дружеских отношений.
К отцу Тавриону в пустыньку (маленький монастырь в лесу под Елгавой, в Латвии) Георгий приезжал с 1974 года регулярно, иногда по два раза в год. Отец Таврион жил евхаристическим духом, и к этому духу приобщались все, кто приезжал в пустыньку. В его служении чувствовался подлинный опыт новомучеников и исповедников российских. Когда отец Таврион проповедовал, он не говорил абстрактно, но видел, что нужно сказать тем, кто пришел, поэтому у всех было ощущение, что отец Таврион говорит лично ему. Его наставления и вся богослужебная атмосфера пустыньки были принципиально важны для Георгия Кочеткова, став одной из основ его будущего церковного служения.
Я уже не мог не ездить к отцу Тавриону регулярно, по нескольку раз в год. Не мог не причащаться, не участвовать лично в служении на каждой Евхаристии. Весь народ участвовал в службах, хор к анафоре всегда сходил в середину храма и пел со всем народом, как это позже было заведено и митрополитом Никодимом в храме Ленинградской духовной академии.
Свидетельство друзьям и студентам, совместные походы в храм, ежегодные с 1968 года «паломнические» поездки по стране естественным образом стали приводить людей к желанию креститься. Начиная с 1970 года миссия и катехизация стали обретать большую систематичность, находить свои формы. В 1971 году появился первый крестник – Александр Копировский. Вскоре крестилась еще одна студентка Плехановского института Фаина Фарбер. Третьей пришла к вере мама Георгия – Евгения Кузьминична Кочеткова. Тогда же масштабы свидетельства и деятельность по подготовке к крещению стали быстро расширяться. С этого периода всё время появлялись люди, желавшие подготовиться к крещению или к первой исповеди и причастию. Так началась регулярная катехизическая деятельность, которая помогала и самому Георгию вникать в смысл богослужения, Священного писания, церковной традиции, поскольку ему приходилось искать ответы на вопросы тех, кто хотел креститься.
Один из моих друзей казался многим безнадежным по способностям и направленности своей жизни. Именно этот человек стал тем, кто потом прошёл целую серию бесед-свидетельств. Где-то в мае 1971 года он решил принять крещение. Я не ожидал этого от него, хотя каждый день, находясь вместе с ним на производственной практике, мы говорили на церковные, христианские темы. Затем началась его подготовка, а на Успение 1971 года появился мой первый крестник Александр.
1975 стал годом духовной зрелости, поворотным моментом в создании общинного и братского движения, годом принятия на себя ответственности за всё в церкви. Трезвое понимание несвободы церкви в условиях советского государства и видение того, что в ней должно быть, но по тем или иным причинам не воплощается, привели Георгия к осознанию программы возрождения церкви. В её основу был положен принцип «восполнения»: если в церкви нет того, что должно быть, значит нужно делать это самим. Катехизическая деятельность, проповедническое служение, просвещение, работа с детьми и т.д. – всё это не было плодом фантазии или теорией, а родилось изнутри жизни в церкви и осознания своей ответственности за неё. Позже сходный опыт был найден в общине архимандрита Сергия (Савельева), который писал: «Войдя в церковные стены, мы приняли на себя полную ответственность за то, что нас ожидало там».
В семьдесят пятом году я консультировался с отцом Виталием Боровым насчёт своего плана возрождения. Там было около пятнадцати пунктов, как бы основных направлений. Отец Виталий был тогда заместителем председателя Отдела внешних церковных сношений Московской патриархии. Он не решился говорить на эти темы в стенах своего офиса, и мы вышли с ним погулять на бульвар. Мы обсудили всё. Он горячо поддержал это, сказав: «То, что вы наметили, должна была бы делать вся церковь».
Чтобы воплощать в жизнь принятые принципы возрождения церкви, нужны были, в частности, и материальные средства. У молодых людей денег было крайне мало. Тогда они добровольно приняли на себя обязательство отделять десятину, то есть десятую часть всех своих доходов. Десятина была для них не церковным налогом, а жертвой Богу. Поэтому так важно было направлять эти деньги не на себя, а только на дело Божье. Десятина использовалась на собирание духовной библиотеки, на помощь нищим или больным, в том числе в своё время пострадавшим от репрессий, и другие церковные дела.
Я получал начиная с семьдесят второго года, после института, 105 рублей. Мы тогда приняли на себя обязательство сдавать десятину. Для нас это были священные деньги, каждый рубль имел значение. Таким образом удавалось помогать таким людям, как Сергей Иосифович Фудель, и другим, тем, кто нищенствовал, вернувшись из лагерей и ссылок.
С 1975 года начались регулярные поездки в Ленинград на литургию апостола Иакова. Её возродил митрополит Никодим (Ротов). Древняя литургия совершалась раз в год в день памяти апостола Иакова в Крестовой церкви митрополита или в соборе Александро-Невской Лавры, а также в учебном храме апостола Иоанна Богослова при Ленинградской духовной академии. Владыка Никодим читал все литургические молитвы вслух, вовлекая церковное собрание в единую общую молитву. С той же целью включения народа в богослужение владыка делал переводы богослужебных текстов, не гнушаясь русским языком. Традиция служить по-русски – не всё, но многое – была и в пустыньке отца Тавриона (Батозского). Эти примеры повлияли на пастырские принципы отца Георгия Кочеткова. В дальнейшем отец Георгий делал всё возможное, чтобы церковное собрание включалось в богослужение, понимая его. Уже с 1979 года отец Георгий начал переводить молитвы, которые потом читал над оглашаемыми и владыка Кирилл, ректор Ленинградской духовной академии.
С 1975 года я стал регулярно заезжать в Ленинград по дороге в пустыньку к отцу Тавриону для того, чтобы участвовать в служении литургии апостола Иакова, которая меня с первого раза глубоко взволновала. Митрополит Никодим (Ротов), который возглавлял это богослужение, был большим ревнителем богослужебной традиции и её передачи церковному народу для соучастия в богослужении. Поэтому он был за перевод богослужения на русский язык. Часто он и его ученики переводили те или иные части богослужения, способствовали общенародному пению, особенно на анафоре и т.д.
С 1975 года Георгий Кочетков с кругом своих верующих друзей, которые уже не один год еженедельно собирались по домам, стали совершать регулярные агапы –трапезы любви. Эта традиция родилась естественно, из желания не расходиться после совместного причастия. Георгий с друзьями по окончании службы вставали в притворе храма и благоговейно делились друг с другом просфорами, полученными «за ящиком». Постепенно этот обычай перерос в практику агап, первая из которых состоялась 16 ноября 1975 года дома у Георгия Кочеткова. Поскольку Георгий с друзьями причащались в те годы раз в два месяца, то и регулярность агап стала такой же. Благословение на регулярные агапы в 1975 году дал отец Всеволод Шпиллер. С тех пор периодичность агап сохраняется в своем первоначальном виде, не реже раза в два месяца.
Отец Всеволод благословил совершать агапы не по жёсткому богослужебному чину, и я, естественно, не мог ослушаться, хотя сначала представил ему для благословения именно чин агапы, который сам написал. Конечно, я не просто выдумал его из головы, а положил в основу прекрасную традицию Сербской церкви – чин благословения и резания «славского колача». Это оказалось духовно очень плодотворным. Для нас агапа (с греч. «любовь») стала фактически фундаментом нашей общинной и братской жизни.
В конце 1970-х годов появилась возможность ведения регулярной катехизации в больших группах. Огласительные встречи проходили в московском доме и на приходе священника Аркадия Шатова (ныне – епископ Пантелеимон) в подмосковной глубинке – селе Голочелово Ступинского района. Их знакомство произошло через пустыньку отца Тавриона, в которую оба они регулярно приезжали. После своего рукоположения в 1979 году отец Аркадий стал направлять всех желающих креститься на его приходе для беседы к Георгию Кочеткову. Так с конца 1970-х годов стали собираться регулярные группы взрослых оглашаемых, готовившихся к крещению или уже крещёных, но не имевших подготовки к церковной жизни. Этот опыт катехизации длился немногим более года, однако из него выросла система оглашения, которая по сей день в качестве второго этапа используется в Преображенском братстве.
В ходе этих встреч у меня как раз сложилась та система оглашения, которую позже мне удалось сохранить и развить, добавив ко второму этапу оглашения первый и третий этапы в соответствии с логикой вещей и святоотеческой традицией. На приходе отца Аркадия мы, конечно, вели катехизацию только на уровне второго этапа: это было четырнадцать или шестнадцать тем, которые я тогда довольно быстро составил и начал проводить в жизнь.
Первые печатные работы отца Георгия были опубликованы в парижском журнале «Вестник РХД», где в своё время печатались работы Н.А. Бердяева, прот. Сергия (Булгакова) и других. Первой в 1979 году в № 128 была опубликована статья под псевдонимом Николай Герасимов «Вступление в церковь и исповедание Церкви в церкви». Стимулом к написанию работы стало желание поделиться с новообращёнными накопленным к тому времени опытом. Вторая статья «Священство православных и баптистов» вышла в 1983 году в № 140 под псевдонимом С.Т. Богданов. В 1989 году в № 156 была опубликована работа отца Георгия (под инициалом А) «Крещение Руси и развитие русской миссии».
Мудрый Никита Алексеевич Струве тут же сочинил для меня какой-то псевдоним. Интересно, что потом я ещё несколько раз публиковался в этом журнале, и каждый раз Никита Алексеевич придумывал новые псевдонимы. Меня волновало, что стало невозможно в приходской системе воцерковлять народ, можно было лишь прицерковить его. Я, как и многие в то время, думал об общине – в этом ключе были выдержаны все эти статьи.
После окончания Плехановского института Георгий Кочетков работал в Центральном научно-исследовательском экономическом институте при Госплане РСФСР. В 1974 году началась вторая волна гонений – теперь уже на работе: один из сотрудников «нашёл» в его столе машинописную перепечатку Огласительных бесед св. Иоанна Златоуста из «Журнала Московской патриархии». По этому вопросу было проведено несколько закрытых партсобраний. Избежать серьёзных преследований удалось благодаря хорошему совету опытного человека. Начальник отдела, в котором работал будущий священник, сказал: «Знаете-ка, Юрий Серафимович, поступайте в аспирантуру в Академию наук. Я дам Вам рекомендацию». В тот момент это был единственный шанс остановить разбирательство. Георгий Кочетков решил вначале посоветоваться со своим духовником отцом Всеволодом Шпиллером, который и благословил его поступать. То же подтвердил отец Иоанн (Крестьянкин). Так в 1974 году Георгий Кочетков начал учиться в аспирантуре Института экономики Академии наук СССР.
Отец Всеволод Шпиллер дал мне благословение поступать, сказав слова, имевшие для меня огромное значение: «Нужно, чтобы Вы знали, в какой области в Вас Дух Святой может действовать. Вы должны ещё раскрыться. Хорошо, что Вы хотите в семинарию, но если Вы сейчас пойдете туда, из Вас выйдет лишь хороший попик. Хорошие попики нам нужны, но ещё больше нам нужны хорошие священники. Готовьтесь». На всякий случай я решил ещё раз удостовериться, действительно ли есть воля Божья в этом благословении. Я поехал к отцу Иоанну (Крестьянкину). Он подтвердил: «Да, церкви нужны образованные люди». Нечто подобное сказал и отец Виталий Боровой: «Такие люди, как Вы, люди в пиджачке, нужнее сейчас церкви, чем люди в рясе».
В 1978 году Георгий Кочетков ушел из научно-исследовательского института и из аспирантуры тоже – за несколько месяцев до её окончания, хотя диссертация была уже почти готова. Причина заключалась в горячем желании учиться в духовной семинарии. В те годы поступить туда людям с высшим образованием было крайне сложно: власти всячески старались блокировать их поступление. Поэтому по совету опытных людей Георгий Кочетков устроился на работу в бывший Андроников монастырь в находившееся на его территории учреждение «Росреставрация». Кроме него, в монастыре располагался Музей древнерусского искусства им. Андрея Рублева.
Уполномоченный по делам религий не допустил бы моего поступления, поэтому я ушёл из аспирантуры и устроился работать по совету Серафима, будущего епископа Сергия (Соколова), в Андроников монастырь. Он сказал: «Когда ты будешь поступать, они посмотрят твою биографию, и им будет понятно, там-то он с ума и сошёл». Это было мудро.
Желание посвятить себя Богу целиком возникло у Георгия Кочеткова уже к концу школы. Он думал, что станет монахом, поэтому объехал практически все существовавшие тогда в стране монастыри. Желание принять монашество было сопряжено для него с желанием служить Богу и Церкви, но он увидел, что это можно делать не только в такой форме. О том же ему говорил и отец Виталий Боровой: «Вы нам нужнее в пиджачке», что означало «не спешите становиться священником и монахом». Когда на третьем курсе духовной академии встал вопрос о рукоположении, Георгий уже без колебания выбрал целибат. Для него именно это было сознательным выбором пути иночества в миру, жизни «в мире сем, но не от мира сего». Он видел, что монашество тесно связано лишь с одной жёстко очерченной традицией, которая вряд ли может в современных условиях стоять в центре церковной жизни и свидетельства Церкви о Христе.
Если у человека есть семья, он безоружен перед любым представителем власти. Оставить такого человека в России на улице без копейки ничего не стоит. Я не был уверен, что смогу жертвовать близкими, и остался при внутреннем убеждении, что нельзя создавать семью, если хочешь служить Богу. Но лучше быть иноком в миру, это более совершенное состояние в наше время, чем состояние монаха. Господь открыл мне путь целибата.
В 1980 году Георгий Кочетков поступил в Ленинградскую духовную академию, сдав после этого экстерном 28 экзаменов за полный курс семинарии. C первых дней учёбы был вторым иподьяконом архиепископа Выборгского Кирилла (Гундяева), ректора Академии. На 4-м курсе его отчислили из Академии по требованию уполномоченного Совета по делам религий из-за диспута о православии с баптистами. Собравшихся забрали в отделение милиции, и Георгий с сокурсниками вернулся в Академию чуть позже отбоя, что стало поводом для изгнания. Завершить духовное образование Георгий Кочетков смог только в 1990 году, окончив экстерном последний, 4-й курс, заочного отделения Московской духовной академии. В 1993 году по благословению святейшего патриарха Алексия II он защищает в Свято-Сергиевском православном богословском институте в Париже магистерскую (кандидатскую) диссертацию по пастырскому богословию «Та́инственное введение в православную катехетику». Эту работу он начал писать ещё учась на 4-м курсе в Ленинграде и закончил, работая самостоятельно в Москве, в мае 1986 года.
В Академии мы тоже стали проводить оглашение. С 1981 года владыка Кирилл читал по моим переводам огласительные молитвы в храме духовной академии над теми людьми, которые приходили для крещения. Мы их приводили, владыка Кирилл в связи с этим говорил замечательные проповеди и читал молитвы, а потом через пару месяцев крестил их. Саму катехизацию, конечно, проводили мы сами, за что нам и пришлось немного пострадать.
К концу 1982 года у Георгия начались проблемы со здоровьем. Врачи не могли поставить диагноз, а у него стало падать зрение, самочувствие ухудшалось. Наконец, диагноз был поставлен — диабет.
Сначала я не хотел делать уколы. На диете сидел, но становилось все сложней и сложней. Буквально через 2-3 года состояние здоровья стало таким, что мне давали вторую группу инвалидности. Я тогда понял, что мне может грозить смерть в любой день. Это научило меня не терять времени жизни.
На Благовещение 1983 года в храме духовной академии состоялась дьяконская хиротония Георгия Кочеткова. Ее совершил ректор архиепископ Кирилл. Через несколько недель на Пасху Георгия должны были рукоположить во пресвитеры, но этому категорически воспротивился уполномоченный Совета по делам религий и пресвитерскую хиротонию отменили. Осенью того же года патриаршего стипендиата дьякона Георгия Кочеткова по настоянию КГБ из Академии изгнали.
КГБ препятствовал моей хиротонии. Спас диабет в тяжёлой форме, потому что митрополит Ленинградский сказал уполномоченному: «Ну что с него взять! Он диабетик – не сегодня-завтра умрет». Это позволило меня рукоположить в дьяконы. Правда, и это послужило поводом для неприятностей у митрополита и ректора.
После изгнания из академии в 1983 году дьякон Георгий Кочетков попадает в чёрные списки «профилактируемых», которые подлежали особому надзору КГБ: таких людей ограничивали в возможности работы, учёбы, открытых выступлений. Отец Георгий был вынужден устроиться на светскую работу, так как КГБ не давал ему возможности официально служить в храме. Работал и.о. главного бухгалтера Центральной экспериментальной студии при Союзе художников СССР. Неофициально служил чтецом в Знаменском храме у Речного вокзала в Москве. В середине 1980-х годов, когда заговорили о возможности открытия закрытых храмов, отец Георгий с этой целью стал собирать «двадцатки», оформлять соответствующие документы. А в мае 1988 года благодаря ходатайству протопресвитера Виталия Борового и митрополита Крутицкого и Коломенского Ювеналия отец Георгий получает возможность служить дьяконом в Христорождественском храме с. Заозерье Московской области под настоятельством прот. Виктора Шиповальникова.
Пять лет пребывания в числе «профилактируемых» хотя и не лишили меня жизни, работы, деятельности, но сделали жизнь чрезвычайно тяжёлой и сложной. И всё же они дали мне очень много. Я смог три с половиной года работать, чтобы написать магистерскую диссертацию. Без дьяконского служения я бы не прошёл и той школы общинности, которая родилась изнутри благодаря этому перерыву. Думается, не будь у меня этой внешней возможности, община и братство могли бы не родиться.
В феврале 1988 года родилась первая община. В неё вошли те, кто входил в круг отца Георгия еще с 1970-х годов, и те, кто огласился позднее. Их объединяло желание жить в церкви ответственно, служа Богу всей своей жизнью каждый своим даром. В первую общину тогда вошло около 25 человек. Со временем её состав претерпел некоторые изменения, но она существует до сих пор, наряду с другими общинами, возникавшими уже не только в Москве, но и в других городах и странах.
Я всегда думал об общине. Думаю, что на меня повлиял дух мечёвской общины — они были наиболее известными представителями общинного движения перед революцией. У них были агапы, почти такие же, как у нас. Были малые общины, которые они называли «семьи». И мы называли первую свою общину «семья», и до сих пор так называем.
В июле 1988 года под руководством о. Георгия Кочеткова начала работу созданная им высшая христианская школа (МВПХШ, т.е. Московская высшая православно-христианская школа). Это был маленький православный университет, который вырос из необходимости давать духовное образование взрослым православным христианам, прошедшим полную катехизацию в течение года. Нелегально открытое высшее учебное заведение отцу Георгию приходилось тщательно скрывать от КГБ. Первые его фонды составила библиотека, которую отец Георгий собирал еще с 1970-х годов, консультируясь с отцом Всеволодом Шпиллером и отцом Виталием Боровым. Молодые люди делали ксерокопии книг и статей в нескольких экземплярах и хранили их в 3-4-х местах, чтобы КГБ не мог забрать сразу всё, если библиотека обнаружится. Институт стал первым духовным учебным заведением, кроме двух официальных академий и трёх семинарий, открытым ещё в советское время. Сейчас он носит название Свято-Филаретовский православно-христианский институт, является аккредитованным вузом, имеющим государственную и церковную лицензии на свою деятельность.
Нужно было думать о развитии и укреплении катехизической традиции, о подготовке катехизаторов, ведь было уже так много желающих оглашаться, что один я с трудом управлялся. И мы начали эту подготовку в Высшей христианской школе, которая теперь называется Свято-Филаретовский православно-христианский институт. Естественно, первые годы мы работали нелегально. Об этом нельзя было даже сказать по телефону. У нас был разработан специальный шифр, и у каждого студента был свой псевдоним.
Конец 1980-х годов стал временем массового прихода людей в церковь. В 1988 году начались регулярные «открытые» (т.е. миссионерские) встречи. Они проводились раз в два месяца наряду с годовым циклом оглашения. Как правило, оглашение начиналось после «открытых» встреч в связи с желанием пришедших на них людей начать свой путь к Богу и в Церковь.
«Открытые встречи» — это миссионерские встречи. Сначала они проходили по домам. Подчас в квартиру набивалось до 60-70 человек. Иногда соседи в страхе вызывали милицию: «Что происходит?» Но Господь нас хранил.
24 сентября 1989 года состоялась долгожданная пресвитерская хиротония отца Георгия Кочеткова. Рукополагал его митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий в Успенском храме Новодевичьего монастыря. Первым приходом отца Георгия стал сильно разрушенный Троицкий храм в г. Электроугли. Зимой для богослужений было временно приспособлено помещение в подвале дома напротив храма. Там поставили освящённый временный престол, люди помещались с трудом, но больше служить было негде. Время служения в г. Электроугли памятно также тем, что в эти годы в храм к отцу Георгию начинают регулярно приезжать гости из разных городов и стран, в том числе знаменитый учёный, академик Сергей Аверинцев, реэмигранты Наталья и Игорь Сахаровы из Ленинграда и др. С.С. Аверинцев вскоре становится членом Преображенского братства, деятельно войдя во все его церковные служения.
В 1989 году стали открываться храмы. В один из них в г. Электроугли меня пригласили настоятелем. Храм был совершенно разрушен, абсолютно без всего — без окон, без дверей, без потолка. Мы служили, а на нас в это время падал снег. У меня до сих пор сохранилась съёмка службы, на которой видно, как кинокамера замерзает и постепенно меняется цвет изображения. Мы восстанавливали этот храм. Там я прослужил полтора года.
В августе 1990 года священник Георгий Кочетков пригласил всех, кто проходил в разные годы у него оглашение, а также поддерживал его начинания, на праздник Преображения в Троицкий храм в г. Электроугли. На праздничную литургию собралось около 150 человек. На этой встрече, названной позже первым Преображенским собором, родилось Преображенское братство. В него вошли те, кто хотел жить в братском общении и служить Богу и Церкви своей жизнью. Братство совершенно естественно родилось из того, что к тому времени уже реально существовало. С момента основания братства жизнь отца Георгия стала неотделима от жизни и дела братства и общины.
Наше братство — это духовное, церковное движение. Оно возникло естественно потому, что мы готовились к полноте церковной жизни и хотели этой полноты. Наступило время, когда можно и нужно было использовать уникальный исторический момент. С самого начала братство существует не для себя, а ради Христа и Церкви и служения Им.
В августе 1990 года отец Георгий основал и возглавил журнал «Православная община». В стране в это время остро ощущался дефицит качественной православной литературы. Журнал вносил посильную лепту в утоление этого духовного голода. Но главной целью издания стало стремление поставить перед сознанием Русской православной церкви проблему необходимости внутреннего и внешнего обновления Духом Святым. Особое внимание в «Православной общине» уделялось малоизвестному духовному опыту русской церкви ХХ столетия, богословской мысли русской эмиграции и наследию новомучеников и исповедников российских, опыту устроения общинной жизни, миссии и катехизации. В 2000 году издание «Православной общины» было прекращено, поскольку, по мнению главного редактора, журнал выполнил свои задачи, его материалы в дальнейшем нужно было освоить лучше.
Журнал мы издавали каждые два месяца в течение 10 лет, вышло 60 номеров. Наш журнал прошёл эти десять лет вместе со всей Русской церковью, внешне и внутренне участвуя в её надеждах, бедах и радостях. Вместе со всей нашей церковью, как и со всем Сретенским и Преображенским братством и Свято-Филаретовским институтом, мы приобретали опыт, стараясь найти и собрать в церковных традициях и писаниях всё созвучное тому пути, который дал нам Господь в наше время на нашем месте.
В 1990 году законодательно были отменены постановления, ограничивавшие права верующих в советском государстве. Были сняты ограничения на деятельность религиозных организаций по распространению вероучения и религиозному образованию и просвещению детей, молодёжи и взрослых. В этих условиях уже 3 сентября 1990 года инициативная группа членов Преображенского братства во главе с отцом Георгием создала православное просветительско-благотворительное братство «Сретение». 20 ноября 1990 года Дзержинским райисполкомом братство «Сретение» было зарегистрировано. Первым председателем братства стал Александр Копировский. Братство сразу стало активно работать, началось регулярное издание братского «Сретенского листка» (в 1990-е годы вышло 100 номеров). «Сретение» стало первым межприходским православным братством, официально признанным в России после отмены антицерковных законов.
Для нас Преображенское и Сретенское братство было чем-то внутренне единым. Но и разница между ними существовала изначально: Преображенское братство было неформальным, это было духовное, церковное движение, а Сретенское братство было оформлено юридически: это объединение для служения советом и организующая сила для личного участия всех братчиков в приоритетных братских служениях.
После регистрации братство «Сретение» подало ходатайства в соответствующие инстанции о передаче церкви четырёх московских храмов, расположенных в центре города: Владимирского собора бывшего Сретенского монастыря, Рождественского храма бывшего Рождественского монастыря, храма Успения Богородицы в Печатниках и храма прп. Феодора Студита. Из четырёх предложенных братством настоятелей были назначены трое: священник Георгий Кочетков, протоиерей Герасим Иванов, священник Павел Вишневский. В трёх из переданных храмов находились светские организации, с которыми ещё нужно было договориться о передаче зданий. В храме прп. Феодора Студита пришлось восстанавливать купола и весь интерьер. Тем не менее, почти сразу же во всех храмах братскими силами начали совершаться богослужения.
Когда стали меняться условия, мы осознали необходимость брать на себя ответственность и за то, чтобы воссоздавать храмы и приходы. Так родилась мысль о Сретенском братстве. Те четыре храма, которыми тогда занималось братство, были открыты, зарегистрированы, канонически оформлены и возрождены для духовной и церковной жизни силами братства. Ныне эти храмы — украшение центра Москвы.
16 декабря 1990 года, когда отец Георгий был назначен и.о. настоятеля Владимирского собора бывшего Сретенского монастыря, там располагались реставрационные мастерские. Пришлось приложить немало усилий, чтобы в храме возобновилась нормальная церковная жизнь. Братство открыло детский сад, воскресную школу, гимназию, Огласительное училище, Богословские курсы, иконописную мастерскую, пункт распределения гуманитарной помощи. В приходских помещениях продолжила свою работу и Московская высшая православно-христианская школа, и издательство журнала «Православная община». Отец Георгий прилагал все усилия к тому, чтобы люди могли полноценно участвовать в богослужении.
Для меня на сегодняшний день идеальный приход — это приход именно миссионерско-общинный. Что это практически означает? Это приход, миссионерски открытый ко всем, открытый, так сказать, всем ветрам, не боящийся ни одного из них, и в то же время имеющий свои границы, своё членство, откликающийся на нужды современности, а не просто приспосабливающийся к ней.
Стремление к молитве Богу «едиными устами и единым сердцем» было естественным плодом оглашения. Таким же естественным было и желание сделать богослужение более доступным для понимания людей, впервые переступающих порог храма. Поэтому все молитвы русифицировались и читались вслух, песнопения пел не только хор, но и все прихожане, Писание читалось не по-церковнославянски, а по-русски, и сопровождалось проповедью. Это способствовало и более высокому качеству оглашения, и собиранию братства, и глубокому вхождению в православное предание. Как древняя церковь выросла не только из догматики, но в первую очередь из литургии, так и братство возрастало в единой осмысленной молитве, зная свои границы и задачи.
С самого начала я решил, что надо не реформировать что-то в церкви, а просто служить по совести. И по совести я не мог служить так, как это было принято на всех приходах. Я сразу стал по возможности максимально русифицировать все богослужебные тексты для того, чтобы, во-первых, я сам что-то понимал, во-вторых, чтобы другие могли хоть что-то понимать — не думать, что они понимают, а понимать.
В начале 1990-х потребность в катехизации взрослых была необычайно велика. Подчас одновременно набиралось более десяти групп желающих оглашаться. До этого времени отец Георгий сам проводил оглашение, помогал ему только Александр Копировский, но теперь стали появляться и другие катехизаторы. Они учились по конспектам и аудиозаписям огласительных встреч отца Георгия, чтобы затем большей частью самостоятельно проводить встречи второго этапа оглашения, а первый и третий этапы оставались за отцом Георгием. В эти же годы появилось и «заочное» оглашение в других городах. С самого начала целью оглашения было воцерковление людей, т.е. их приход к Богу и в церковь. Поэтому многие после оглашения нашли себя в послушаниях на клиросе, в алтаре, в каких-либо учреждениях при разных приходах.
Принципиально важно, чтобы катехизатор мог отвечать за людей, любить их и проявлять свою любовь к ним, но без крайностей, никого к себе искусственно не привязывая. Потому что один из главных возможных грехов катехизатора — это как раз явное или неявное стремление привязать оглашаемых к себе или к своим интересам, что ещё хуже. Никогда нельзя корыстно относиться к катехизации.
В августе 1991 года в рамках второго Преображенского собора была проведена первая научно-богословская конференция «Приход, община, братство, церковь». С тех пор конференции стали проводиться ежегодно. Для обсуждения всегда выбиралась актуальная, имеющая церковно-общественное значение проблематика. Язык церкви, живое предание, духовные движения и многие другие темы поднимались на этих конференциях. Большему разнообразию мнений и числа участников способствовало партнёрство с различными вузами и институтами РАН, журналом «Вестник РХД» (Париж–Нью-Йорк–Москва) и др. Каждая конференция собирала сотни участников и всегда становилась большим духовным событием в жизни страны и церкви. По итогам издавались полные сборники материалов.
В начале 1990-х годов конференции проходили во время собраний Преображенского братства. Они возникли почти стихийно, так как накопилось много горячих тем, о которых нельзя было всерьёз не поговорить. Мы старались брать острые темы, которые волновали людей, и говорить в неформальной атмосфере братского, церковного общения.
После первого Преображенского собора, на котором родилось Братство, подобные встречи стали проводиться ежегодно. На них обсуждались вопросы жизни общин и братств в церкви, проблемы духовной жизни — гордость и смирение, свобода и послушание, диалог и общение, и другие. Соборы всегда были открыты гостям: в разные годы в них участвовали представители других православных движений — «Синдесмоса», РСХД (Франция), «Воинства Господня» (Румыния), а также священнослужители и миряне из разных епархий Русской православной и других поместных церквей. С 2000 года братство стало собираться не только на Преображение, но и на Сретение.
Нам важно собираться вместе на Преображение и на Сретение, такие собрания два раза в год — это дар свыше. Всякий братский собор в каком-то смысле воплощение наших чаяний, это видимое, осязаемое, воплощённое проявление братской жизни. Это огромная радость — видеть родные лица, быть вместе, участвовать в обсуждении важных духовных вопросов нашей внутренней и внешней жизни.
В ежегодных братских паломничествах, начало которым отец Георгий положил ещё в 1968 году, сформировался важнейший принцип — ехать «к кому-то», а не «к чему-то». В первую очередь важно пообщаться с христианами в других городах и странах, побывать на службах в храмах, помолиться, обменяться опытом миссии, катехизации, братской жизни. Для нововоцерковлённых братьев и сестёр, закончивших оглашение, участие в паломничестве — это возможность познакомиться с конкретикой церковной жизни, приобрести опыт совместной молитвы, взаимопомощи, открытости, церковного общения.
Каждый год с 1968 года я ездил в паломничества с кем-то из братьев и сестёр. В 2000-х годах благодаря паломничествам мы открыли для себя и «беседников», и братство Н.Н. Неплюева, и «Воинство Господне» в Румынии. Мы обрели много новых друзей в Италии, в Греции и во многих других странах.
В 1990-х годах вышли в свет важные издания книг отца Георгия. В первую очередь это два его фундаментальных труда: «“Идите, научите все народы“: Катехизис для катехизаторов» и «“В начале было Слово“: Катехизис для просвещаемых», которые вышли в 1999 году. Своё благословение на их издание и предисловие написал выдающийся богослов архиепископ Михаил (Мудьюгин). В 1998 году также была издана магистерская диссертация отца Георгия «Тáинственное введение в православную катехетику». В подспорье катехизаторам вышла серия «Бесед по христианской этике», основу которых составили лекции отца Георгия, прочитанные им в начале 1990-х годов для студентов МВПХШ. Большое значение имели его переводы с церковнославянского на русский Вечерни, Утрени и Литургии св. Иоанна Златоуста, выпущенные в 1994 году. Вступительное слово к изданию написал академик С.С. Аверинцев. В 1999 году последовали другие выпуски переводов: «Крещение, миропомазание» и «Русифицированные тексты литургии св. Василия Великого, литургии преждеосвященных даров, литургия св. Апостола Иакова».
Владыка Михаил благословил издание моих катехизисов. В духовных школах до сих пор нет катехетики, а что более или менее приближается к ней? Основное богословие. И поэтому, издавая катехизисы, мы обратились к нему. Он дал своё благословение и написал к ним предисловие. Он прекрасно понимал, что это вещи живые, практические, что они не плод каких-то абстрактных умозаключений или утилитарных планов.
Деятельность отца Георгия начала вызывать все большее раздражение и сопротивление застойных и черносотенных сил в церкви. Около 1993 года в печати начинают появляться статьи резко негативного характера. С этого момента они уже не исчезают со страниц разного рода фундаменталистских изданий. Но были и те, кто защищал отца Георгия и Преображенское братство. Дискуссию вызывало всё непривычное, ибо хорошо забытое: богослужение на русском языке, практика еженедельного причастия, агапы, катехизация. В этот же период возникает ярлык «неообновленчество», который оппоненты пытаются прилепить к отцу Георгию и братству. У братства один за другим отбирают восстановленные им храмы. Начинается идеологическая пиар-кампания, тон которой задают регулярно выходящие сборники: «Сети обновлённого православия» (1995), «Антихрист в Москве» (1996), «Современное обновленчество — протестантизм "восточного обряда"» (1996), «Школа церковной смуты» (1997) и другие. Против братства подписываются клеветнические «коллективные письма», собираются конференции — «Православие и обновленчество» (1994), «Единство Церкви» (1994). Апофеозом кампании становится грубая провокация в храме Успения Пресвятой Богородицы в Печатниках, с целью дать повод к обвинению братчиков и отца Георгия в недостойном поведении. Несмотря на полную невиновность, подтверждаемую многочисленными официальными документами, на священника Георгия Кочеткова и 12 активных братчиков были наложены прещения, которые были сняты только в марте 2000 года.
С развалом Союза церковные служители по инерции старались сохранить лишь внешние и неподвижные традиции православия, боялись любых изменений. В советские времена поначалу было всем ясно, что против всякого оживления церковной жизни боролось ОГПУ-НКВД-КГБ. Но потом это стало восприниматься как своё родное и привычное. И уже всякое изменение стало вызывать подозрение как отступление от православия. Поэтому против нас и начались гонения. Наши оппоненты надеются, что можно так нажать на нас, что мы уйдем из церкви в другую юрисдикцию. Им этого очень хочется. Один священник даже написал в одном светском журнале, что «таких надо выдавливать в раскол». Но этого не будет. Какие бы ни были у нас проблемы и трудности, мы будем там, где поставлены Богом.
В 1994 году, когда у братства отобрали Владимирский собор б. Сретенского монастыря в Москве, а в печати размножались публикации откровенно провокационного характера, отцу Георгию довелось побеседовать с отцом Ливерием Вороновым. Они были знакомы еще со времён учебы отца Георгия в Ленинградской духовной академии, где отец Ливерий преподавал. Когда на студента Георгия Кочеткова начались гонения в стенах академии со стороны КГБ, отец Ливерий предупреждал его, что над ним сгущаются тучи. Отец Ливерий был известным, авторитетным человеком в церковной среде, деятелем Псковской миссии, исповедником веры. В 1994 году на одной из конференций в Санкт-Петербурге он вместе с отцом Георгием ехал в автобусе. Отец Ливерий расспрашивал его обо всём, что тот делает в приходе и в братстве. Выслушав всё в подробностях, он всё поддержал и благословил.
Отец Ливерий спрашивал, а я честно и подробно отвечал, не зная, не разразится ли он сейчас осуждающими словами. Он спрашивал обо всём: как вы читаете Евангелие, как проповедуете, читаются ли вслух тайные молитвы, открыты ли царские врата, как ведётся оглашение, как проводятся агапы. И потом сказал: «Это прекрасно, это замечательно, я всей душой благословляю вас. На всё». Это не было заранее известным итогом...
После изгнания из Владимирского собора братству срочно были нужны помещения для института. Деньги на них пришлось собирать «всем миром» — давали все братчики, их друзья и знакомые. Некоторые сёстры даже отдавали для этого свои драгоценности, серьги и кольца. Наконец, в 1995 году в доме 29 по ул. Покровка были приобретены помещения, в которых стал размещаться Институт. Потом эти площади удалось увеличить. Братчики своими силами ремонтировали подвал под купленными квартирами, очищая его от хлама и грязи. Помещения института были освящены на Татьянин день 25 января 1996 года. В 1997 году в стенах института была устроена часовня во имя свт. Филарета Московского по благословению святейшего патриарха Алексия II.
Мы все больные, слепые, хромые и расслабленные, и все мы жаждем исцеления наших душ. Пусть же все приходящие в этот чистый дом исцеляются и просвещаются. Относитесь к этому месту так же благоговейно, как к храму, потому что наша Школа — тоже часть нашей церкви, где пришедшие будут возрастать в постижении Премудрости Божьей.
Период неправедных прещений, наложенных в 1997 году, был трудным: невозможно было причащаться, было вообще неизвестно, будут ли сняты эти прещения и когда. Братство было оболгано в избиении, которого не было. Храмы были потеряны. Люди были в растерянности, в какой храм теперь ходить такому большому братству. В некоторых случаях братчиков не хотели даже причащать или заранее просили их не приходить, боясь навлечь на себя неприятности. Тем не менее братство устояло, не потеряв главного — желания следовать за Христом, куда бы Он ни пошёл, и духа братолюбия. Все эти годы братство продолжали поддерживать друзья: архиепископ Михаил (Мудьюгин), проф.-протопр. Виталий Боровой, академик С.С. Аверинцев, проф. Н.А. Струве, проф. О. Клеман и многие другие.
Некоторые из тех, кого мы уважали, с кем что-то хорошее вместе делали в прежние годы, вдруг без всяких оснований превратились в наших злостных оппонентов. Они стали наговаривать на нас то, чего у нас в жизни не было. Было трудно. Но нас поддерживала община и братство, нас поддерживали честные люди. Они знали и понимали, что никакого избиения не было, что это лишь разные ступени того гонения, которое было развернуто против нас, начиная с изгнания меня из академии КГБэшниками.
Академик Сергей Аверинцев был членом Преображенского братства и неоднократно говорил об этом. Он помогал в алтаре, служил чтецом и проповедовал. Его выбор братской жизни был осознанным и верным. Он был активным членом редколлегии журнала «Православная община», входил в Попечительский совет Свято-Филаретовского института. Будучи человеком энциклопедических знаний, зная многие древние и современные языки, он последовательно и непреклонно выступал в защиту переводов богослужения на русский язык, сделанных отцом Георгием, и сам принимал участие в их редакции. В 1997 году, когда отца Георгия и братство несправедливо обвинили, он сразу же встал на их защиту. Поскольку ответа из патриархии не последовало, его обращение к патриарху по этому поводу было опубликовано в парижской газете «Русская мысль». Оно начиналось такими словами: «Как Вы знаете, Ваше Святейшество, и я, грешный, прихожанин храма Успения в Печатниках, и не стану отказываться от уз, меня с приходом соединяющих; менее всего — в минуту, для него столь горькую. Не скрою также, что мне трудно вообразить себе лиц, которых я знаю, за делом, до такой степени на них непохожим...».
Как в редчайших случаях бывает природный абсолютный музыкальный слух, так у Аверинцева был и есть абсолютный мистический слух. Он — единственный такой человек, я других таких людей за всю свою жизнь не знал — из живущих. Что такое абсолютный мистический слух? Это значит, что обладающий им человек — пророк. Это не означает, что любое его слово безошибочно. Мистический слух, даже абсолютный, не означает безошибочности любой мысли, любого поступка, любого слова. Но никакой папа Римский не может быть столь безошибочен, как человек, имеющий абсолютный мистический слух.
Принципы Преображенского братства (Содружества малых братств) возникли из самой жизни. Они представляют собой границы, добровольно принятые на себя братством, создающие поле ответственности каждого его члена перед Богом, Церковью, братством и общиной. Первая редакция текста была составлена в 1997 году в период гонений, когда братчики обратились к патриарху и к церкви со словами свидетельства о своем опыте. В 2008 году последовала вторая редакция в связи с необходимостью уточнить, что братство считает наиболее важным в своей жизни. Предложения и замечания, прозвучавшие на встречах или переданные в редакционную комиссию, собирались в течение полугода и учитывались при составлении окончательной редакции. Окончательные формулировки принимались открытым голосованием на братском соборе и были приняты единогласно.
Общие для наших общин и братств принципы жизни — личностность, то есть неспособность переступить хоть через одного человека; церковность, то есть личная и общая включённость в полноту и целостность церковной традиции; неиерархичность, то есть уход от создания в церкви какой-либо параллельной иерархии, способность всех подчиняться всем (1 Пет 5:5), и ответственность каждого за всех.
Одним из самых деятельных друзей отца Георгия и братства в сложные 1990-е годы был архиепископ Михаил (Мудьюгин). В нём соединялись глубокая вера, высокая культура и прекрасная образованность. Возможно, благодаря тому, что владыка сам был носителем традиций братства (его мать была членом Петроградского Александро-Невского братства), он горячо поддержал всё, что делал отец Георгий. Владыка неоднократно говорил о том, что самой насущной задачей постсоветского времени является евангелизация. Он участвовал в братских соборах, в агапах, благословлял конференции и издания братства. Когда для братства наступили трудные времена, он направил патриарху телеграмму с просьбой защитить священника Георгия Кочеткова от нападок. Он писал: «Уверен в том, что он служит во славу Божию, на пользу церковному делу». В 1999 году, в период прещений, он благословил издание катехизисов отца Георгия и написал своё предисловие к ним, а также к одному из изданий богослужебных переводов. Владыка не дожил всего двух месяцев до снятия прещений с отца Георгия и 12 братчиков.
Мы воспринимали его как члена братства, хотя формально он в него не входил. Он был человеком евангельского духа, братской любви и жажды общения. Владыка поддерживал литургическое обновление и общинно-братское движение. Считал необходимым использовать русский язык в богослужении. Он приезжал к нам на братские соборы, понимая, что здесь происходит что-то принципиально важное. Я никогда не забуду, как в последние годы жизни он спрашивал меня: «Что ещё я могу сделать для вас? Я ещё не всё сделал! Всё, что Вы скажете, — я готов сделать!» От архиереев такие слова не часто приходится слышать.
В 2000 году неправедные прещения с отца Георгия и 12 членов братства были, наконец, сняты. Во многом этому способствовали неоднократные обращения к патриарху как братчиков, так и друзей братства. Кроме того, «дело» отца Георгия получило широкую международную огласку. Одним из самых памятных братству стало заступничество Никиты Струве, главного редактора журнала «Вестник РХД». Отец Георгий и Н.А. Струве лично познакомились ещё в конце 1980-х годов и с тех пор их связывают открытые братские отношения. Человек Русского студенческого христианского движения, «движенец» по духу, он поддерживает деятельность отца Георгия и Преображенского братства. Он был близко знаком с патриархом Алексием II и, когда бывал в Москве, приходил к нему. В один из таких визитов он сказал патриарху, что готов встать перед ним на колени, чтобы тот снял запрещение с отца Георгия. Эта встреча стала последней для них: как вспоминал об этом Никита Алексеевич, несправедливость бессрочных прещений, наложенных без какой-либо серьёзной фактической причины, разделила их.
Когда начались гонения на братство, Никита Алексеевич быстро разобрался в ситуации и бескомпромиссно встал на нашу защиту. Со свойственными ему честностью, умом и бесстрашием всегда, когда заходила речь о нас, однозначно выражал свою позицию. Он поддерживал разномыслие, но ни разу не допустил подлых и клеветнических публикаций. Этому можно только поражаться, ведь на него оказывалось серьёзное давление, как и на Сергея Сергеевича Аверинцева, который делал нечто подобное здесь, в нашей стране.
Спустя полтора месяца после снятия прещений гонения на отца Георгия приняли другой характер. Сначала вышел крайне некомпетентный сборник «Суд им давно готов» (ПСТБИ), в ответ на который силами СФИ и братства был издан сборник «Всё испытывайте, хорошего держитесь». Затем в мае 2000 года по «многочисленным обращениям в Московскую Патриархию священнослужителей и мирян» была создана «Комиссия по богословским изысканиям священника Георгия Кочеткова», которую возглавил протоиерей Сергий Правдолюбов (ПСТБИ). Комиссия задалась целью обнаружить «ереси» в катехизисах и диссертации отца Георгия. Учитывая, что катехизисы были прочитаны и благословлены богословом международного уровня архиепископом Михаилом (Мудьюгиным), а диссертация защищена в Свято-Сергиевском богословском институте в Париже по благословению патриарха Алексия II, ересей в них быть не могло. Кроме владыки Михаила, это подтверждали и лучшие церковные богословы: профессор протопресвитер Виталий Боровой, академик С.С. Аверинцев и другие. Но поиск с пристрастием ищет не истины, а результата, и в итоге в адрес отца Георгия был выдвинут бесчисленный ряд серьёзнейших обвинений. Однако Синодальная богословская комиссия под руководством митрополита Филарета (Вахромеева), на рассмотрение которой затем также по благословению патриарха были переданы эти обвинения, не подтвердила их. Таким образом, никакого церковного признания решения т.н. «правдолюбовской» комиссии никогда не получали, так как, по словам митрополита Филарета, были сделаны с пристрастием. «Дело» было закрыто подписанием с ним 5 октября 2001 года компромиссного протокола, прекращающего разбирательство. В последующие годы новых официальных заявлений по этому поводу не делалось, а второе издание катехизиса вышло в улучшенной авторской редакции с учётом результатов дискуссии.
Резолюции священноначалия я всегда исполнял. Даже когда что-то мне было неприятно, и я этого по совести не поддерживал, я всегда всё очень тщательно исполнял. Я это знаю, и все об этом знают, хотя кое-кто рассчитывал на другое. И впредь в канонических границах я буду всё исполнять. Что мне от того? Что они могут мне сделать? Могут ещё раз ославить как еретика? Да, это очень неприятно, но, вообще говоря, в истории такое бывало часто, это участь многих, даже великих святых. Мои книжки изданы, и люди теперь обо всём могут судить сами. Не сейчас, так потом.
К 1997 году назрел вопрос об оптимизации форм жизни Преображенского братства. Братство быстро росло, и среди такого большого количества людей не всегда можно было выстроить личностные отношения со всеми, увидеть своё место и сферу ответственности в братстве и в церкви. Поэтому московская часть братства поделилась на 10 малых братств таким образом, чтобы их численность была не более 100 человек. Этот процесс шёл три года, завершившись в 2000 году. За это время братства выбрали себе имена, избрали председателей и, главное, осознали себя самостоятельными единицами, являющимся частью целого — Преображенского содружества малых православных братств. Тем не менее, отец Георгий и братчики считают более правильным называть его прежним именем — Преображенское братство, поскольку «содружество» — это, скорее, «технический» термин, а братство — это духовная реальность.
Преображенское братство стало слишком большим, и уже многие не могли себя в нём проявить личностно, поэтому мы разделили московское братство на 10, которые постепенно превратились в самостоятельные братства. Содружество православных братств — это то же самое Преображенское братство, но только с большей личной ответственностью.
В 2002 году вместо журнала «Православная община» и «Сретенского листка» Преображенское братство начало издавать газету «Кифа». Первыми её соредакторами стали Александра Колымагина (Воскресенское братство, г. Москва) и Александр Буров (Св.-Петровское братство, г. Санкт-Петербург). С самого начала редакция стремилась публиковать материалы, имеющие общецерковное значение, внося таким образом свой вклад во внутрицерковный диалог. При этом «Кифа» всегда сохраняла опору на опыт общинно-братской жизни. Авторами материалов, публиковавшихся на страницах издания, были церковные люди, готовые отдавать делу Божьему свои силы и время. Со временем «Кифа» выросла во внутрицерковное издание, которое интересно и мирянам, и священникам, и иерархам. В мае 2011 года газета «Кифа» получила гриф Синодального информационного отдела РПЦ с правом её распространения по церковным приходам.
Одним из главных достижений «Кифы» стало то, что она всерьёз настроена на диалог. «Кифа», с одной стороны, не боится печатать довольно сложные и, может быть, спорные, дискуссионные доклады, рассчитанные на компетентных людей, на специалистов, с другой стороны — всегда даёт пищу и для читателя-непрофессионала, просто верующего человека или даже лишь ищущего Бога и Церковь.
Своего храма у Преображенского братства в Москве нет с 1997 года, то есть с тех пор, как его изгнали из открытых и восстановленных им храмов. Некоторое время братство скиталось по разным храмам Москвы, пока в начале 2000-х годов его не стали принимать сначала в Антиохийском подворье в Москве, а затем в Новодевичьем монастыре. На литургии в этом храме братство молится так, как там это принято. Но братство по-прежнему надеется, что сможет служить в своём храме, где настоятелем будет отец Георгий.
У нас в Москве нет своего братского храма, где я мог бы совершать богослужение так, как мне велит моя совесть, где бы полностью сходились закон веры, закон жизни и закон молитвы. В Новодевичьем монастыре мы в гостях, и мы благодарны митрополиту Ювеналию, как и всем, кто нас там уже более десяти лет принимает.
С развитием Интернета и появлением социальных сетей инициаторы предыдущих кампаний против отца Георгия решили дискредитировать братство и его духовного попечителя с помощью информационных средств. Расчет делался на главный метод информационной войны — чёрный пиар и выброс дезинформации. В сети стали распространяться откровенно ложные сведения о братстве и об отце Георгии. То же делалось и в форме публичных выступлений «сектоведов» в епархиях. Пытаясь защититься от клеветы, братство выпустило несколько сборников «Христианский вестник» (№№ 1-4), в которых опубликовало значительное число документов, наглядно доказывавших полную невиновность отца Георгия и братства. Однако в течение многих лет любая информация, исходившая от братства, блокировалась, и в СМИ появлялось всё больше лжи. В результате многолетних «трудов» в церкви поселились страх и отчуждение, из-за чего многие люди, которые могли бы быть в церкви, не могут обрести веру в Бога и в Церковь.
Гонения — это то, что заставляет людей идти вперед, не расслабляться. Это известно. Конечно, у нас были и потери, и ошибки. О них можно только сожалеть. Что понимать под потерями в нашем случае? У нас нет каких-то богатств, наша потеря — это всегда потеря людей. И это, я считаю, слишком серьёзный грех наших оппонентов. Из-за их нехристианских, нечестивых методов борьбы за свои убеждения и привычки людей соблазняли и уводили из церкви.
Большим другом Преображенского братства стал и протоиерей Павел Адельгейм. Он исповедовал веру ещё в советские годы, был за это арестован и в лагере стал инвалидом. С момента назначения на Псковскую кафедру владыки Евсевия он подвергался постоянным гонениям. Ему довелось пережить и снятие с настоятельства, и обвинение в клевете, и судебные преследования, и покушения на жизнь. Но ни разу стойкость отца Павла не поколебалась, и в то же время он не потерял евангельского духа любви и прощения. Неоднократно отец Павел вставал на защиту, когда в интернете появлялась очередная публикация против братства. В начале 2013 года отец Павел стал членом Преображенского братства. 5 августа очередное покушение оборвало его жизнь. Убийство отца Павла — огромная потеря для братства.
Отец Павел был человеком, который, как свеча, горел на подсвечнике Русской церкви. Наше сотрудничество, наше полное единство с ним было не случайным. У нас были очень близкие, дружеские отношения. Для меня принципиальное значение имела его полная поддержка. Его благословение и его расположение для меня драгоценны. После вхождения в братство он почувствовал как бы твёрдую опору под ногами. Я увидел, как он изменился. В нём появилась та радость, которой ему, может быть, не хватало прежде. Всё наследие отца Павла должно быть усвоено Преображенским братством. Он исповедник в подлинном смысле слова, именно как мартир, т.е. как мученик и свидетель веры.
Братство всё больше осознавало, что пришло время принятия на себя ещё большей ответственности перед Богом и Церковью. Важно было, чтобы жизнь каждого стала по-настоящему церковной, верной и ответственной перед Богом и Церковью. Это было невозможно без повышения требовательности к себе, принятия на себя больших аскетических и молитвенных усилий, ограничения всякого своеволия и согласия на общий путь.
Раздвоенность, т.е. движение то туда, то сюда, а на самом деле и ни туда, и ни сюда — это очень вредная вещь, это не есть жизнь по вере. Главная перспектива сейчас — поднять планку требований к себе. Это довольно трудно, но это касается всего, ведь «кто не собирает со Христом, тот расточает».
Размышлять о проблемах современной экклезиологии отец Георгий начал ещё в 1970-х годах. В 1979 году была опубликована его статья «Вхождение в Церковь и исповедание Церкви в церкви». Затем появились другие его большие статьи и доклады на эту тему: «Священство православных и баптистов» (1983) и «Книга о. Николая Афанасьева «Служение мирян в церкви» и современность» (1997). Термин «общинная экклезиология» появился благодаря отцу Виталию Боровому, который в 2001 году на одном из заседаний Синодальной богословской комиссии сказал о различии приходской и общинной экклезиологий. Отец Георгий впоследствии богословски и практически разработал эти идеи, сделав несколько докладов на конференциях. Он предложил употреблять типологический термин «общинно-братская экклезиология». Осмысление сути общинно-братской экклезиологии, а также целей Преображенского братства привели к пониманию и принятию единого призвания для всего братства.
Нам неожиданно открылась в своей подлинной красоте и доброте, в своей благодати и силе благочестия общинно-братская экклезиология. Через это прекратился тяжкий многовековой разрыв церковной традиции, которая стала наконец совершенно прозрачной от её начала и до конца. Все вещи в ней обрели своё место и подлинное значение, причём без ущерба друг для друга. Обновилась в нас и наша вера, молитва и жизнь, в том числе вера в Церковь, без которой нет и полноценной веры в Бога. Мы увидели, как сейчас особенно повреждена именно эта вера в Церковь, в результате чего в церкви процветают уныние, безразличие, тотальное недоверие друг ко другу, индивидуализм, гордыня и т.п.
В середине 2000-х годов в проповедях отца Георгия прозвучало, что у Преображенского братства единое общее призвание: служение возрождению полноты жизни церкви и всех служений в ней. Таким образом, было сформулировано, что всё, что братство делает, делается ради этой единой цели. Это наполнило новым смыслом жизнь братства: более чётко обозначились его границы, поиск своего места в деятельном служении братства лично встал перед каждым. Не все смогли принять этот факт: сужение пути кому-то показалось стеснением их индивидуальной свободы. Часть людей начала противостоять отцу Георгию и братчикам. Этот период был духовно трудным для всех, особенно когда в 2009 году некоторые решили уйти из братства. Те, кто остались, преодолев последствия кризиса, четко определились и утвердились на общинно-братском пути.
Харизмой и главным служением всех наших братств и общин является возрождение полноты жизни церкви и всех служений в ней. Наше движение — не реформация, не реформа сверху и не революция снизу. Мы только показываем лучший путь жизни в Любви и Свободе, в терпении, смирении и послушании Богу и Церкви, в дерзновении, настойчивости в исполнении воли Божьей, в творческой и пророческой инициативе. Мы стремимся возродить и объединить в церкви законы её веры, молитвы и жизни.
Ещё одним аспектом сужения пути ради служения стала тема христианского иночества. Каждый христианин призван быть иноком, поскольку должен «жить в мире сем, но не от мира сего». Предтечей возрождения христианского иночества можно считать идеал и принцип «монастыря в миру». Подлинное же «иночество в миру» выражает свободу во Христе, потому что требует максимального восстановления каждым человеком образа и подобия Божьего в себе. Такое иночество связано с христианским и церковным качеством жизни, с аскетическим духом и послушанием Богу.
Важно думать о самой большой трудности христианской жизни, которая заключается в антиномии «жизни в мире сем, но не от мира сего». Христианин в этом мире «иной», «другой» по отношению ко многим вещам, которые мир сей воспринимает как свою норму или как свой принцип жизни.
На сделанные шаги вглубь и к полноте христианской жизни Господь ответил щедрыми дарами. В 2000-х годах новыми гранями открылся братству опыт жизни и деятельности Н.Н. Неплюева и созданного им в Черниговской губернии в 1889 году Крестовоздвиженского православного трудового братства. Вследствие этого впервые Преображенское братство открыло для себя и для церкви имя ученика и последователя Н.Н. Неплюева епископа-катехизатора Макария (Опоцкого), который был миссионером, катехизатором и создателем трудовых братств уже в советское время. Созвучность внутреннего уклада жизни встретилась и в опыте петроградского Александро-Невского братства. Важной была встреча в Самарской области с движением «беседников», берущих свое начало от прямых последователей прп. Серафима (Саровского). Братство познакомилось и в какой-то степени взяло на вооружение их аскетический опыт жизни по принципам «монастыря в миру». Очень важным оказался опыт русских эмигрантов в РСХД и Софийском братстве в Западной Европе. В одной из паломнических поездок произошло также знакомство с «Воинством Господним» в Румынии. Узнавание нового опыта в традиции братского движения в православии и других христианских церквах стало драгоценным сокровищем для всего Преображенского братства.
Нам открылся опыт, который существенно обогатил палитру наших взглядов на традицию общинно-братской жизни в церкви и в мировом христианстве. Господь открыл нам опыт Крестовоздвиженского трудового братства, как и опыт братско-общинной жизни еп. Макария, который находился под большим влиянием личности Н.Н. Неплюева, но всё-таки строил жизнь немного по-другому. Для нас его опыт тоже драгоценен. Н.Н. Неплюева я считаю первооткрывателем подлинно братской жизни в новое время. Также очень важен опыт Александро-Невского братства. Все эти открытия для нас не случайны.
В 2004 году было создано братство «Трезвение». В него вошли те, кто по разным причинам не смог справиться с той или иной зависимостью, или те, у кого в близком окружении есть подобные люди, а также все желающие помогать в этом нелёгком деле. В шутку его стали сокращённо называть «военной» аббревиатурой «БТр», и это название прочно прижилось. Главное, что делают братчики, — обретают вдохновение и силы, чтобы решиться распрощаться со своими зависимостями, и находят пути помощи другим. Многие члены братства решились на принятие четырёх обетов: полный сухой закон, двухразовое питание, знание наизусть основных литургических текстов и ежедневное чтение сотницы Иисусовых молитв. Сопредседателями братства в настоящее время являются Александр Копировский и Мария Зиатинова.
Главное, на мой взгляд, добиться того, чтобы всякий христианин достиг духовной свободы и свободы от страстей, трезвости и трезвения, чтобы он достиг полноты жизни, потому что у каждого человека есть своё призвание, дары и способности, которые нужно раскрывать независимо от порабощающих его страстей.
Иннокентиевское миссионерско-катехизическое общество было основано в 2005 году на Сретенском соборе для объединения братских сил в деле проповеди Евангелия. В братстве ощущался недостаток усилий и опыта в деле миссии, поэтому важно было консолидировать братские силы для этого служения. Общество объединило тех членов братства, которые стремятся осуществлять регулярную миссионерскую и катехизаторскую деятельность — лично и совместно, в рамках основных миссионерских проектов. Сейчас его возглавляет преподаватель миссиологии СФИ Наталья Адаменко.
Главное в миссии — не технология, не методика, а явление преизобильной любви. Миссионер не может смотреть на мир как все, он должен реально страдать оттого, что люди оказываются без Бога. От него требуется подлинное, глубокое сострадание по отношению ко всему миру.
На Преображение 2008 года братство торжественно открыло загородный дом Культурно-просветительского центра «Преображение». Сам центр существовал к тому времени уже пять лет, проводя встречи с лучшими представителями культуры и общественными деятелями, организуя открытые лекции, издавая книги. Столько же времени шло строительство комплекса зданий КПЦ на территории бывшей усадьбы «Богоявленское-Брыково» в поселке Красный (Истринский район Подмосковья). Дом возводился силами братьев и сестёр Преображенского братства. После обретения своего помещения центр «Преображение» получил возможность осуществлять масштабные проекты, например, выставки — «Неперемолотые. Опыт духовного сопротивления в XX веке», «Non licet vos esse. Не должно вам быть» к 90-летию кампании по изъятию церковных ценностей, «"Он не преклонился перед силой факта". Н.Н. Неплюев и его Крестовоздвиженское братство». Выставки получили широкий общественный резонанс, побывав в десятках городов России.
КПЦ «Преображение» — это светская организация, которая должна быть открыта для всех — верующих и неверующих, православных и не только, всех, кто хочет жить по совести здесь и сейчас, наследуя всё доброе, что было в истории, для того, чтобы у нас было достойное будущее. Нужно собирать всё живое, всё доброе, что есть в жизни, в опыте, в наследии, в душах людей, в их замыслах, в их творческом потенциале — и я уверен, что этот опыт будет драгоценной жемчужиной в мировой культуре, мировом опыте.
Братство благотворительности и милосердия появилось в 2009 году, собрав врачей, братских «заботников» и всех, кто стремился обрести каритативное служение. Были объединены патронажная и консультационная службы, школа милосердия и т.д. Члены братства ведут благотворительную работу в больницах, домах престарелых, хосписе, детских домах. Братство не стремится к расширению благотворительной деятельности как деятельности лишь социальной, но и не отказывается от предложенной Богом ответственности, стараясь всё делать качественно, вне зависимости от внешних источников финансирования и других обстоятельств.
Помогать другим людям очень трудно, если мы поставим перед собой задачу делать это по воле Божьей. Нужно прилагать и большой ум, и иметь очень доброе сердце. Но это ещё и опыт, умение и согласиться, и отказать. Это одно из настоящих церковных, благодатных и трудных служений.
С момента своего возникновения Преображенское братство прилагало усилия по воцерковлению детей. Были организованы детский сад, воскресная школа, велась скаутская работа, проводились специальные детские праздники и встречи. Но в начале 2000-х годов, когда опыт прошедших лет стал обобщаться и анализироваться, стала очевидной проблема: многие дети, подрастая, уходили из братства, а иногда даже из церкви. Начался поиск концепции детско-молодёжной работы. Этот процесс проходил непросто, иногда он вызывал непонимание среди братчиков, противоречия и невосприятие критики. Был создан Детско-юношеский центр. Начали проводить детско-юношеские лагеря-соборы, в которых члены братства заново учились строить жизнь вместе с детьми и молодёжью. Кроме того, в 2008 году по благословению отца Георгия образовался молодёжный «Круг», объединивший братских юношей и девушек в возрасте от 16 до 29 лет. В этой среде молодые люди учатся преодолевать в себе дух потребительства и индивидуализма, участвуя в общем братском деле и служении. В 2010 году, во время поездки на Урал, отец Георгий сформулировал принцип, получивший название «уральский». Он заключается в воспитании детей для целостного служения Богу и Церкви духом любви и милосердия.
Внутри семьи лежит камень преткновения: либо есть настроенность, а значит и воспитание вдохновения на служение, либо её нет. Надо воспитывать детей в особой обстановке любви и милосердия, действенного милосердия. Ребёнку надо показывать всё только на личном примере: и любвеобильное отношение ко всем, и умение прощать, и сострадание. Причём это сострадание должно быть не только по отношению к другу или просто симпатичному человеку, но и к тому, кто не очень симпатичен или кого нельзя назвать другом. Это сделает возможным усвоение важнейшего христианского принципа любви к врагам.
Одним из важнейших дел отец Георгий Кочетков считает издание качественной духовной литературы. С этой целью было основано издательство Свято-Филаретовского института ещё в 1991 году. В первую очередь издавались труды, никогда прежде не публиковавшиеся или ставшие библиографической редкостью, но не потерявшие своей актуальности. Были изданы работы многих современных русских и зарубежных богословов, прежде всего православных — протопр. Николая Афанасьева, архиеп. Анастасия Яннулатоса, митр. Иоанна Зизиуласа, протопр. Александра Шмемана, Павла Евдокимова, Христоса Яннараса и многих других. Деятельность издательства с момента основания была связана с катехизационной и просветительской направленностью института и отражала основные стороны его научно-исследовательской и научно-практической работы. В 2000-х годах появилось второе издательство — Преображенского братства. Оно сосредоточилось на издании наследия новомучеников и исповедников российских, материалов о жизни церкви в XX веке, ежегодных конференций братства, проповедей и публикаций миссионерского характера.
Мы издаём литературу, которая позволяет наш опыт зафиксировать и передавать другим людям. Любой может познакомиться с ней. Многие вещи не сразу входят в церковную жизнь, в сознание людей. Та же катехизация, например, как это ни странно сегодня может показаться многим. Ещё недавно книга по истории катехизации или сборник свидетельств о пути к Богу и в церковь мало кого интересовали, казалось, что жизнь идёт мимо этого. А сейчас, наоборот, все пришли к тем же проблемам, поэтому иногда наши книги, возможно, даже несколько опережают время. Мне кажется, это неплохо, это лучше, чем если бы наша литература была бы лишь мемуарно-архивного плана.
В 2010 году священник Георгий Кочетков завершил более чем 30-летний труд по переводу православного богослужения с греческого и церковнославянского языков на русский. По благословению архиепископа Тульчинского и Брацлавского Ионафана вышло в свет 7-томное издание серии переводов «Православное богослужение». В дополнение к серии вышел диск церковных песнопений на русском языке «Господи, взываю к Тебе, услышь меня!», записанный хором Свято-Филаретовского института. Это было сделано в ответ на просьбу многих священно- и церковнослужителей представить пример традиционных песнопений по-русски.
В переводе богослужения на русский язык есть воля Божья. И мы не можем не исполнять её, хотя, конечно, мы признаём, что она не только в этом. Мы не отрицаем возможность служить по-старому. Но пусть будет возможность у людей сравнить разные варианты богослужения — богослужение по-русски и по-церковнославянски.
Мне есть за что благодарить Бога и благословлять имя Божье, благодарить братьев и сестёр, благодарить своих учителей. То, что я испытываю в своей жизни на протяжении сорока лет (а ровно половина из них, второе двадцатилетие – это собственно братская и общинная жизнь) – это действительно то счастье, больше которого на земле, я думаю, быть не может. Мы верим в то, что в этой жизни, которая нам дана, есть прямое Божье благословение, и поэтому что бы ни происходило, оно всё должно оставаться в памяти и в опыте и передаваться другим людям – и вширь, и вперёд, и вверх. Церковь сейчас начинает чувствовать, что всего того, чем она жила предыдущие годы после завершения советской власти, крайне недостаточно. А нам есть что сказать – не только теоретически, но и практически. И я надеюсь, что мой опыт и мои знания ещё пригодятся.
Священник Георгий Кочетков