Во имя Отца и Сына и Святого Духа!
С праздником, дорогие братья и сёстры!
Так как начинающийся с сегодняшнего вечера воскресный день открывает Крестопоклонную неделю, это означает, что половина святой Четыредесятницы уже позади. Вам, конечно, хорошо известно, почему вдруг в середине Великого поста вспоминается Крест Христов. Вы знаете, что в те века, когда к крещению в основном приходили уже не взрослые люди, а дети и подростки, существовала традиция сокращать для них цикл оглашения, что было вполне оправдано, и начинать их подготовку к крещению как раз с этого момента Великого поста. А начиналась эта подготовка с целования креста, поклонения кресту. Общество тогда считалось христианским, и поклонение кресту было вполне естественным даже для некрещёных детей и подростков. Для них это не было чем-то необычным или неприемлемым, хотя, конечно, это трудно было бы себе представить всего лишь несколькими столетиями ранее, в первой половине первого тысячелетия христианской истории.
Да, дорогие братья и сёстры, Крест стал главным символом христианской веры, христианства в целом. Он предстаёт пред нами в качестве самого краткого обозначения этой веры, потому что крест – истинный знак той силы, силы крестной Любви, которая и является главным содержанием всего христианства, всей христианской жизни. Ведь христианство проповедует не просто победу любви, – христианство проповедует победу любви крестной и воскресной, открытой нам нашим Господом Иисусом Христом. Поэтому время от времени мы с вами не можем не задумываться – и чем чаще, тем лучше – о смысле этой Любви, о смысле страданий, о смысле Креста. Об этом в христианской истории уже написано и сказано чрезвычайно много, так что трудно бывает добавить здесь что-то новое. И всё-таки об этом надо снова и снова думать и говорить, потому что эта тема всегда актуальна.
С одной стороны, мы с вами признаём Крест и понимаем, что без проповеди о Кресте не может быть христианства, как не может быть христианства без Христа. С другой стороны, к страданиям за Веру, за Истину, за Любовь – Божью и человеческую – мы часто относимся с недоверием, а иногда даже и с отчуждением. Что греха таить, мы часто слишком боимся любых страданий. Прошли героические времена на нашей земле, в нашем народе, когда люди не боялись крестных мук, мук за веру, и самой смерти, не боялись унижений и оскорблений, которые могли преследовать верующего человека годами, десятилетиями, подчас всю жизнь. Увы, эти времена прошли, и сейчас не так много людей в церкви, считающих себя верующими христианами и православными людьми, которые были бы готовы отдать всё ради Христа, отдать себя и своё, претерпевать именно страдания, как внешние, так и внутренние. Настало время какого-то безразличия, какого-то духовного бессилия – нетворческое время, когда не появляется не то что новых откровений истины, но даже новых заблуждений или ересей. Ведь ересь – это прежде всего неудача на творческом пути веры, но по этому пути надо ещё пойти. Расколы в наше время не редкость, а вот подвиги веры, наоборот, необыкновенно редки.
Мы часто боимся даже самого малого – утеснений себя в сфере житейской: на работе, в глазах наших знакомых, сослуживцев, друзей или родных. Мы часто боимся выглядеть «белыми воронами», хотя это ещё не самое большое страдание, его даже с трудом можно назвать крестоношением, – а мы уже трепещем при одном лишь намёке на такие вещи в нашей собственной жизни. Нас больше не вдохновляют подвиги мучеников. Когда-то кровь мучеников была «семенем христианства», но сейчас это не так. Как правило, размышляя о мучениках, люди спрашивают себя: а зачем всё это было нужно? Может быть, лучше было бы просто сбежать, скрыться? Тем более что в наше время это не так трудно: всегда есть куда бежать, было бы желание.
Современный человек часто не думает об исполнении воли Божьей, а думает лишь о своём благополучии, своём спокойствии, своём комфорте, о том, чтобы в его жизни проявлялись только внешний мир и внешняя любовь. Человеку стала не близка даже аскеза, когда-то в истории христианства пришедшая на смену опыту мученичества и в какой-то степени компенсировавшая последующее отсутствие этого опыта. Наверное, из церковной истории вы помните, что первые аскеты мучили себя потому, что страдали от невозможности пострадать за Христа, как древние мученики. Уже потом всё это было истолковано в категориях самосовершенствования – нравственного или какого-то ещё. Нам же всё это не близко, наша сибаритская психология с трудом может быть примирена с психологией древних святых – апостолов, мучеников, пророков. Мы редко вспоминаем слова Нового завета о том, что всякий, кто хочет жить благочестиво, будет гоним (2 Тим 3:12). Поскольку мы не хотим быть гонимы, мы не очень хотим и жить благочестиво. Лучше быть «как все», лучше не выделяться, не быть иными в этом мире.
Наше время снова ставит проблему страдания, которое, согласно христианской вере, может быть радостотворным и благодатным – не потому, что оно само по себе добро и свет, а потому, что любая жертва любви благодатна пред Богом. Поэтому же нам почти невозможно понять рассуждения Н. Бердяева о страдании как проявлении свободы человека: ведь он в первую очередь связывал страдания со свободой личности. Много ли среди нас людей, которые хотя бы смогут правильно понять эти слова? Мы часто используем свободу, жажду свободы совсем по-другому, потому что по-другому эту свободу понимаем, ощущаем, воспринимаем и жаждем.
Тайна Креста Христова вновь отдалилась от нас. Можно себя увешать крестами, но этой тайны не познать. Как часто приходится встречаться с ситуацией, когда верующие люди уговаривают друг друга пойти на компромисс, а то и на прямой грех, лишь бы не нести свой крест, лишь бы избежать каких бы то ни было страданий. Увы, это не только что-то женское, сентиментальное, это общее умонастроение современных верующих. Мы сентиментальны настолько, что готовы забыть про любовь, про подвиг любви, про жертву любви, про трагедию любви в этом мире. Собственно, Крест, как мы с вами знаем, и есть образ трагической судьбы Любви в мире сем – в мире падшем, в мире, лежащем во зле. Мы же хотим другой любви, и трагедию Любви в падшем мире часто не признаём. Нам хочется лишь торжествующей любви, причём торжествующей внешне, а не во всей своей антиномичной силе и глубине. Христианство, забывшее тайну Креста, подобно «соли обуянной», потерявшей силу, которая никому не нужна и которую можно лишь выбросить вон, потому что как сделать её солёной?
Сплошь и рядом в наше время люди идут к Богу и в церковь лишь затем, чтобы облегчить себе жизнь. Они не думают ни о подвиге любви, ни о подвиге общения, ни о подвиге братолюбия. Поэтому «застывают» и теряют даже то доброе, что имели прежде. Напротив, надо возгревать дар любви, надо углубляться в познание тайны Креста. Только так мы сможем исполнить своё призвание, только так мы освободимся от банальностей житейской суеты, от никчёмного сентиментализма, от бессилия в вере. Отчего среди современных христиан так часто встречается уныние, абсолютно несовместимое с христианской верой? Оттого, что мы не несём свой крест, оттого, что мы не знаем тайны страданий Христовых.
Слава Богу, так исторически случилось, что и поныне, несмотря на отсутствие в большинстве случаев каких бы то ни было оглашаемых на приходах, в монастырях, в церкви вообще, в середине Великого поста перед нами воздвигается крест – как немой укор нашей нерадивой христианской жизни. Если бы мы хотя бы познали свою нерадивость, признав, что забываем о Кресте слишком часто, если бы мы ясно увидели это в отношении себя самих, а не неких третьих лиц, то мы уже имели бы шанс исцелиться, мы в значительной степени уже освободились бы от животного страха перед всяким страданием. Наш дух снова возревновал бы о себе самом, мы смогли бы побеждать, живя в этом мире, а не быть побеждёнными миром. Мы часто не живём по вере только потому, что это связано со страданиями, а нам себя жалко, слишком жалко. Хотя отчего нам себя так жалеть? Чем мы особо прославили Бога?
В конце советских времён было более острое сознание своего недостоинства, когда христиане могли честно сказать себе, что они навоз, удабривающий почву для будущих поколений, – и они были ближе к истине, чем мы, забывшие об этом. Сейчас же пышным цветом расцветает духовное мещанство, а отсюда проистекают все столь пагубные для церкви эксцессы фундаментализма, изоляционизма, секуляризма, обрядоверия, невежества, мракобесия – той необыкновенной духовной узости, которая сужает не пути страстей и греха, а умаляет в нашей жизни саму любовь.
Когда мы читаем Евангелие, то часто мы не можем применить к себе написанного там, т. е. сказанного Самим Христом. Когда, например, Христос говорит, что не надо заботиться ни о чём внешнем в жизни, можем ли мы всерьёз применить это к себе? Или что в этот падший мiр Он пришёл принести не мир, но меч, – применяем ли мы этот принцип в своей жизни? Или когда Он говорит, что те, кто ради Него и Евангелия отказался от себя и своего, получат значительно больше в Царстве Небесном, – соотносим ли мы это с собою? Или что стать евнухом ради Царства Небесного есть особая награда и честь для человека, – понимаем ли мы эти слова? Что мы на самом деле предпочитаем в своей жизни? Чем мы всерьёз жертвуем, не желая при этом немедленного воздаяния? На эти вопросы у нас самих часто нет ответа. Но всем нам нужно твёрдо знать: путь к Воскресению лежит через Голгофу, путь на Фавор невозможен без крестных мук нашего сердца, нашей души, как и нашей плоти. Это, конечно, не означает, что мы должны искусственно приносить страдания себе или тем более другим. Это означает лишь одно – свободу от всякого давления порабощающих нас законов этого мира.
Дорогие братья и сёстры, будем же почитая Крест Христов, каждый день накладывая на себя крестное знамение или взирая на свой наперсный крест, думать о тайне Креста, как нам открыть её в своём сердце – открыть как источник силы и любви, источник света, радости и истины, источник единения во Христе. Господь Своим ученикам нигде и никогда не обещал спокойной и сладкой жизни. Христианская жизнь – счастливая жизнь во всех отношениях, но она же есть и жизнь, неразрывно связанная со страданием. Любовь человека, которому открываются Небеса, не может обойтись без сострадания, без сочувствия, без милосердия к страдающим и мучающимся творениям мира сего, как она не может обойтись и без любви восходящей, без подвига личного крестоношения, личного участия в преображении жизни и мира.
Будем же достойными крестоносцами в наше время, чтобы стать достойными христоносцами и духоносцами, какими мы с вами должны быть, ещё живя в этом теле, в этом мире! Пусть каждого из нас Господь вдохновит на подвиг крестоношения, пусть каждый из нас увидит в себе силу отвергнуться себя и взять свой крест, чтобы следовать за Христом! Пусть каждый из нас принесёт Богу эту благоугодную жертву на великом жертвеннике своего сердца – жертву во славу Божью!
Аминь.
