Вспоминались не только лекции очень высокого уровня, не только осмотрительность, осторожность самого отца Ливерия, но и многие другие люди, которые были показаны в этом фильме, и те, кто готовил и вёл передачу. Фильм получился довольно интересным, потому что он очень неплохо отразил саму обстановку очень сложного исторического периода ― послевоенного и второй половины XX века.
Отец Ливерий за участие в Псковской миссии на оккупированных немцами территориях был обвинён в коллаборационизме и просидел более десяти лет в сталинских лагерях, конечно, приобретя при этом большой опыт, став крайне осторожным в своих действиях и высказываниях. Но главное заключается в том, что отец Ливерий нисколько не был сломлен духовно, он оставался человеком, исповедующим веру, исповедующем её на высоком уровне, соответствующем современному уровню развития богословской науки. Он был человеком духовного опыта и духовного действия. И я, конечно, не мог не вспомнить некоторые эпизоды, связанные с нашими личными отношениями, особенно те, которые никто не может, кроме меня, теперь рассказать.
Прежде всего вспоминается 1983 год. Я заканчивал духовную академию, был на последнем курсе. Однажды в тёмной части лестницы, ведущей в храм Ленинградских духовных школ, меня встречает наедине отец Ливерий, быстро отходит в самый тёмный угол и говорит о том, что надо мной сгустились тучи и что нужно быть очень и очень осторожным, что без этого никак нельзя. Я был очень благодарен отцу Ливерию за такое предупреждение, и хотя оно не спасло ситуацию, ибо буквально уже в ноябре 1983 года я был изгнан из духовной академии с некоторыми другими лучшими студентами, однако его доброе желание ситуацию спасти и как-то предупредить об опасности простого студента незабываемо. Представьте себе, что в такое тёмное советское время профессор духовной академии предупреждает простого студента, рискуя таким образом собою и своим без того непростым положением в стенах этой академии, предупреждает о нависшей над ним опасности со стороны компетентных органов!
Другой случай, который я не могу забыть, — это уже начало 90-х годов, 92-93-й год. Как-то я был в Ленинграде или тогда уже, может быть, Петербурге на конференции, в которой участвовал и отец Ливерий. Во время обеденного перерыва мы оказались рядом в автобусе, и он стал меня спрашивать очень подробно о всём том, что делаем мы в братстве, что мы делаем в восстанавливаемом нами Владимирском соборе Сретенского монастыря, как совершаем богослужения, как организуем приходскую жизнь, какую роль играет братство при этом, что такое братство, что такое община, входящая в братство, какой позиции мы придерживаемся по разного рода литургическим, духовным, пастырским, богословским вопросам. А я отвечал, как думал, потому что понимал, что могу нарваться и на непонимание, но мне казалось важным как бы исповедать ту веру и ту жизнь, которую мы уже тогда в нашем Преображенском братстве, в нашем Владимирском соборе Сретенского монастыря вели. Я говорил всё открыто, честно, хотя не был уверен, что буду услышан или как-то поддержан. Но после почти получасового разговора отец Ливерий, всё выслушав и всё совершенно бесстрастно по внешности расспросив, вдруг стал говорить, что он всё это понимает и поддерживает, что, более того, он это всё благословляет, для того чтобы мы именно так и держались. Я считаю, что это благословение одного из исповедников веры, по сути дела человека не просто просвещённого и ревностного, и не просто страдавшего, но человека святого, хотя «заинтересованные», так сказать, люди распускали потом или в то же самое время слухи, что отец Ливерий наверняка сотрудничал с органами, что он позволял себе какие-то высказывания в пользу советской власти или что-то такое, но это всегда было лишь самой обычной диффамацией, самой обычной дискредитацией имени великого и честного человека, святого человека. Это было тем же, с чем потом приходилось сталкиваться и нам самим.
Все эти воспоминания мне очень дороги, и память об отце Ливерии очень дорога. Он действительно заступник за нас пред Богом, в наши трудные дни, в наше непростое время. И ему вечная память и низкий поклон.
